Лед и пламень - [136]

Осмотр порта и знакомство с положением дела не заняли много времени. Город небольшой, порт находится почти в центре, все видно, как на ладони.

В первый же вечер мы собрались в обкоме партии и обсудили ближайшие задачи. Было ясно, что действовать надо по двум направлениям. Во-первых, поскорее вытолкнуть из Авачинской бухты корабли по назначению, то есть во Владивосток. В их трюмах и на палубах было много грузов, необходимых фронту и тылу: танки, орудия, автомашины, боеприпасы, станки, одежда, продовольствие. Во-вторых, следовало как можно скорее завершить работы по реконструкции порта. Причальная линия и складская площадь были совсем небольшими, новые причалы и склады строились медленно. Не хватало строительных материалов, рабочих, транспорта. Грузы, пришедшие в Петропавловск, негде было разместить.

Тут же на заседании бюро обкома был намечен план действий. Очень мне понравились руководители Камчатки своей скромностью, деловитостью, партийной принципиальностью. За эти дни я очень подружился с первым секретарём обкома партии Сергеем Адриановичем Васиным. Васин и председатель облисполкома Сергей Ефимович Ущербов действовали в полном взаимном согласии. На Камчатке были дислоцированы морские и сухопутные воинские части — на них мы возлагали большие надежды. Когда в обкоме партработники и командиры собрались, я попросил их о помощи. Она последовала незамедлительно: в порт потянулись автомашины с солдатами и матросами, со строительными материалами и механизмами. Перелом совершился. Дальше важно было не спускать глаз и наращивать взятые темпы.

Порою приходилось решать самые неожиданные проблемы.

При подходе к Петропавловску подорвался на мине и получил пробоину в корпусе пароход «Одесса». Пароход удалось привести на буксире в Петропавловск, разгрузить, а затем поставить на ремонт. Водолазы осмотрели подводную часть. Вывод специалистов: пробоину залатать можно, но не в Петропавловске, где нет дока для такой огромной коробки и технических средств для подводной электросварки.

— Но, дорогие товарищи, — возразил я, — мы собрались не для того, чтобы зафиксировать невозможность ремонта, надо найти техническое решение, позволяющее выполнить этот ремонт.

— Можно путём кренования, но это большой риск — перевернём судно, — услышал я в ответ.

— Придётся рисковать. Не можем же мы оставить здесь до конца войны это судно. Оно нужно для перевозок оборонных грузов.

Тут же решили: надо так загрузить судно балластом, чтобы часть днища, где была дыра, оказалась над водой, затем быстро вырезать искорёженную взрывом часть днища и приварить заплату. За проведение этой операции отвечал директор судоверфи А. И. Кобылянский.

Операция была проведена блестяще.

Едва зияющая дыра показалась над водой, как моментально электросварщики вырезали повреждённое место, подвели заранее заготовленный стальной лист и так же быстро приварили его. «Одесса» встала в строй. И заслуга здесь принадлежит, в первую очередь, умельцам Петропавловского судоремонтного завода.

Куда более сложной оказалась проблема отправки судов во Владивосток. Японцы, как я уже говорил, не разрешали перевозить через пролив Лаперуза, который был всецело под их контролем, военные грузы. На совещании капитанов мы подробно обсудили положение и, как показали события, нашли достаточно результативный выход. Так или иначе, а следом за первым кораблём мы отправили второй, третий, четвёртый. Авачинская бухта опустела, а пароходы (все!) пришли во Владивосток.

Задание Государственного Комитета Обороны общими усилиями было выполнено. Все дальнейшее было уже в руках местных руководителей и Дальневосточного пароходства. Я послал в Москву сообщение о том, что с судами все в порядке, и попросил разрешения вернуться во Владивосток.

Возвращались мы Татарским проливом. Огибая мыс Лопатка в Первом Курильском проливе, увидели с левого борта близ острова Шумшу на мели разбитый корпус корабля.

Этот танкер шёл с полным грузом бензина — 10 тысяч тонн! В густом тумане отклонился от фарватера и сел на мель. Японцы немедленно наложили на него руку, так как корабль невольно оказался в их территориальных водах. Они не подпускали к «Новороссийску» ни одно советское судно. Длительные переговоры ни к чему не привели. Японцы слили бензин из танкера на свои суда, команду корабля отпустили. К этому времени танкер был так разбит волнами, что снимать его с мели уже не было смысла.

По пути мы сделали краткий заход в Александровск на Сахалине, чтобы высадить часть пассажиров и забрать новых. Там мы услышали радостную весть: сообщение Совинформбюро об освобождении Киева от фашистских захватчиков.

Во Владивосток мы вернулись 3 декабря и работали здесь неделю. Подводили итоги навигации, решали проблемы ремонта арктического флота, кадровые и другие вопросы.

Пора было спешить на запад: в Белом море начались зимние ледокольные операции. В Мурманск пришёл очередной конвой.

11 декабря я тепло простился с дальневосточниками. Через двенадцать дней наш поезд прибыл в заснеженную и затемнённую Москву. И тут меня свалил сильный сердечный приступ, вместо кабинета на улице Разина в Главсевморпути я оказался в больничной палате.