Лед и пламень - [10]

– Я скучал по тебе, Абеке, – прошептал он ей в волосы. – Я так рад, что ты здесь.

Абеке закрыла глаза, и их тут же защипало от слез.

– А ну руки убери! – заорал Конор и, оттащив Абеке в сторону, встал лицом к лицу с Шейном, сжимая в руке свой посох.

Бригган, готовый в любую секунду броситься на врага, стоял рядом.

– Только тронь еще раз Абеке, и я тебя на лопатки уложу, захватчик несчастный!

Рядом с Конором стояла Мейлин, но она не стала тратить время на угрозы, а просто вышла вперед, сжав кулаки. Шейна загородил собой высокий цонгезец, и когда Мейлин нанесла удар, он его отразил. Тогда она замахала кулаками, но мужчина не поддавался и в конце концов ударил ее ребром ладони.

Мейлин отступила и выпустила Джи. Панда села позади нее, внимательно рассматривая траву. Выглядела она совершенно безобидно, но Мейлин улыбнулась, снова сжала кулаки и сказала:

– Давай-ка еще разок попробуем.

– Конор, Мейлин, прекратите! – сказала Абеке. Они с Уразой стояли перед Шейном.

– Мы не хотим сражаться, – заговорил Шейн. – Пожалуйста. Мы просто хотим поговорить.

– Вы нам стену проломили – какие уж тут разговоры! – подал голос Старик Хеннер.

– За это прошу прощения, – ответил Шейн. – Нам не открыли ворота, а мои спутники весьма нетерпеливы. Я починю ее собственными руками, обещаю.

– А я прикончу тебя собственными руками, – процедила Мейлин сквозь зубы.

Абеке и Ураза не шевелились.

– Столько воды утекло! И на вашей, и на нашей совести много смертей, – продолжал Шейн. Голос его был таким же теплым, как масло, тающее на горячем хлебе. – Пока еще кто-нибудь не погиб, давайте поговорим, прошу.

Теперь Абеке рассмотрела спутников Шейна. Кроме цонгезца, по бокам стояли двое, которых в последний раз они видели в Трансвике. Светловолосая Талия держала в руках свою лягушку, как какой-то уродливый мячик для игры, правила которой знала только она. Ана, на шаг позади нее, сидела на корточках рядом со своим ящером-ядозубом и поглаживала его, как кошку, но ее темные глаза неотрывно следили за Зелеными Мантиями – она с ненавистью смотрела на них из-под пелены длинных черных волос.

С другого бока стояли два крепких воина: один сидел верхом на воле, у другого под ногами лежала кареглазая рысь. Оба показались Абеке знакомыми, будто она видела их раньше в рядах захватчиков. Но амайянку рядом с ними она не узнала. У этой женщины была смугловатая кожа, темные глаза и прямые черные волосы. Рукава и подол ее фиолетового дорожного платья украшала бело-желтая вышивка. На плече у нее сидел печальный ворон. Но больше всего внимание Абеке привлекло ее красивое лицо – оно было подернуто глубокой грустью.

– Ладно, говорите, – согласился Тарик. – Мы слушаем.

– Тарик, – прорычала Мейлин. Она чуть согнула колени и сжала кулаки. – Мы знаем, чего они хотят и на что пойдут, чтобы это получить. Давай сразу с ними разберемся.

– Мейлин, – сказал Тарик. – Подойди сюда, пожалуйста.

Некоторое время Мейлин раздумывала, но потом согласилась. Абеке подошла к друзьям, и все шестеро, сгрудившись в кучу, тихо разговаривали. Ураза с Бригганом, как часовые, стояли между ними и захватчиками, на всякий случай оскалив зубы.

Мейлин и Конор сердито смотрели на Абеке. Она думала, что и Роллан одарит ее таким же гневным и недоверчивым взглядом, но он, казалось, ничего не замечал и то и дело оглядывался на захватчиков.

– Мы не можем сейчас уйти, – сказал Тарик. – Пока мы будем бродить по Северу и искать Шуко, Шейн и его дружки выбьют сведения у Пии и доберутся до талисмана раньше нас.

– Значит, будем сражаться, – сказала Мейлин.

– Сомневаюсь, что мы их одолеем, – возразил Тарик.

– Я уложу Шейна, – вызвался Конор. – Даже не сомневаюсь. Прям сплю и вижу, как он на земле валяется.

– Сон вещий? – поддел его Тарик.

Конор смутился.

– Просто образно выразился. В смысле мне не ночью это снится, а я наяву в подробностях представляю. В уме.

– Короче, грезишь наяву, – подсказала Мейлин. – Ты представлял, как снова и снова лупишь его по морде.

– Ага, вроде того, – сказал Конор.

– Да, я тоже об этом мечтал, – пробормотал Роллан.

– Шейн не сделает нам ничего плохого, честное слово, – сказала Абеке. – Видите, он даже не выпустил свою росомаху. Он редко ее выпускает при встрече с нами. Верный признак того, что сражаться он не хочет.

– Ничего плохого? – переспросила Мейлин, и в ее глазах вспыхнула ярость. – Он в рядах тех, кто разрушил мой дом и повинен в смерти моего отца. Я такое не прощаю.

Абеке закрыла глаза и медленно их открыла.

– Да, это страшно, несправедливо и непростительно. Но Шейн не такой, он другой.

Он искренне верит, что поступает правильно, как и я когда-то.

– Он. Наш. Враг, – отчеканила Мейлин, словно объясняла это ребенку.

– Я знаю, что он на стороне врага, – сказала Абеке. – Но я верю, что однажды он увидит истинное лицо Пожирателя.

– Так, значит, ты втайне надеешься, что Шейн отречется от всего, во что верит… и полностью изменит свое мировоззрение? – подняла брови Мейлин.

– Это возможно. Все-таки со мной так и было.

– Ага, я и смотрю, как оно у тебя изменилось – чуть ли не бегом побежала обнимать этого прихвостня Пожирателя.