Лед и фраки. Записка Анке - [14]

11. ДОЛЛАРЫ ЗУЛЯ

Гудели моторы и заунывно выла динамо. Снова дрожали перед вахтенным начальником стрелки приборов и лаг отсчитывал милю за милей. В освещенном отсеке центрального поста прохаживался вахтенный штурман. Склонившись над штурвалами, сидели рулевые. В корме, в главном машинном отделении, как всегда, хлопотали вахтенные механики. Кто не возился с машинами, тот был занят каким–нибудь мелким ремонтом у верстака, приделанного тут же к стальной переборке. Но светло было только в этих отделениях. И только в них шла жизнь и работа. Все остальные помещения лодки были погружены во мрак. Экипаж, утомленный непривычно большой порцией воздуха, полученной на льду, и возней с двумя убитыми медведями, спал. Не слышно было даже обычных выкриков. Никто не ворочался на своих тесных жестких койках.

В кормовом кубрике было тоже тихо и темно. Слышалось только мерное посапывание нескольких человек. Не спал лишь один. Он ворочался с боку на бок и что–то потихоньку ворчал. Наконец, он встал и, обернув обрывком бумаги лампочку, выключил свет. Мутное желтое пятно выхватило из мрака кусок стола и на нем крепкие короткие пальцы. Над пальцами, быстро перебиравшими листки записной книжки, нависала короткая борода с проседью. Это был Зуль.

Справляясь время от времени с записной книжкой, Зуль писал. Он перечеркивал написанное и снова быстро нанизывал на линейки мелкие аккуратные буковки. Обычная выдержка изменила доценту. Мысли его потеряли ясность. Слова выливались на бумагу вовсе не такими и не в том порядке, как ему хотелось. Между тем нужно было торопиться. Зуль хотел составить и зашифровать радиограмму раньше, чем проснется следующая вахта. Так, чтобы никто не видел.

Вдруг Зуль вздрогнул. Издалека, с самого низа лодки, где помещалась радиорубка Вебстера, донесся слабый треск будильника. Сквозь щель неплотно прикрытой двери резанул темноту острый луч света.

Зуль насторожился. Поспешно собрал свое писание, потушил лампу и, неслышно шагая, в темноте пробрался к радиорубке. Так же неслышно он вошел в нее и, плотно прикрыв дверь, повернул ключ в замке.

Вебстер сидел уже с наушниками на голове и ничего не слышал. Зуль тихонько тронул его за плечо. Радист вздрогнул от неожиданности, резко повернулся к вошедшему. Зуль приложил палец к губам. Нагнувшись к самому уху Вебстера, он сам сдвинул его наушники и прошептал:

   — Какая сумма вам нужна для того, чтобы больше никогда не спускаться под воду?

Вебстер не понял. Зуль пояснил:

   — Я хочу знать, какую сумму вы считаете необходимым иметь на своем текущем счету в любом из банков мира для того, чтобы раз навсегда покончить со службой и жить совершенно спокойно?

   — А какое вам дело, мистер Зуль, до моего покоя?

   — Сейчас узнаете. Сперва ответьте на вопрос.

   — Я никогда не занимался…

   — Тсс, говорите тише.

   — Я говорю, что никогда не занимался такими подсчетами, но думаю, что, имея десять тысяч долларов в надежном месте, мог бы позволить себе удовольствие не болтаться в подобные предприятия. Лавка радиопринадлежностей куда более спокойное место.

   — Это много, я думаю, что за пять тысяч долларов вы можете открыть прекрасное дело. А мне нужна от вас небольшая услуга.

   — От размеров услуги, мистер Зуль, по–видимому, зависят и размеры лавки? Так я вас понял?

   — Совершенно верно, мистер Вебстер!

   — Небось, нужно, чтобы я принял какую–нибудь радиограмму, которую не собирается передавать ни одна станция? Это не подойдет.

   — Нет, что вы, мистер Вебстер. Всего только отправить мою личную телеграмму семейного характера.

   — Для этого вам достаточно разрешения капитана, и никаких расходов. Тут что–нибудь не так.

   — В том–то и дело, что непременным условием является то, что никто на судне, включая капитана, не должен знать об этой депеше. И притом передать ее нужно, связавшись непосредственно с радиостанцией Осло.

Вебстер минуту подумал. Протянул руку.

   — Покажите вашу депешу.

Взяв листок, Вебстер внимательно прочел его и вернул Зулю:

   — Нет, это не пойдет. Ваш сын и его наследство кажутся мне подозрительными. Нет ли здесь какой–нибудь гадости против нас самих?

   — Мистер Вебстер, мы напрасно теряем время. Вот депеша, которую вы передадите немедленно вслед за первой. Я вписываю сюда цифру семь.

Зуль черкнул карандашом и передал Вебстеру клочок. Прочтя его, радист прикрыл глаза. После минутного колебания он тихо сказал:

   — Давайте вашу семейную… скорее.

   — Но помните, мистер Вебстер, никто не должен знать.

Вебстер больше не слушал. Он поспешно настраивал

станцию. Загудела динамо–машина. Ключ передатчика задрожал под ловкими пальцами радиста. Передав первой длинную депешу, он следом за ней торопливо выстукал и вторую:

Осло, Норвежский банк.

Немедленно переведите текущий счет Чарльза Викюра Вебстера Нейшенель банк Нью—Йорк семь тысяч долларов. Зуль.

Доцент взял у Вебстера оба листка и тщательно изорвал их на мелкие клочки. Так же неслышно, как пришел сюда, Зуль вернулся к себе в кубрик. Нащупав в темноте свою койку, нырнул под одеяло.

12. ПОРУЧЕНИЕ БОЛЬШОЙ ВАЖНОСТИ

Спокойные высокие дома с широкими окнами, с просторными подъездами, с немногочисленными украшениями на солидных фронтонах, ровной чередой обступили мостовую Бюгдоалле. По краям тротуара ровным подстриженным рядом встали деревья. Как и все улицы Осло, отстоящие больше чем на сто шагов от Кара—Иоганнесгате, Бюгдоалле тиха и покойна. Спокойно, не спеша, поблескивая на солнце попугайной раскраской, бегут по выложенной кружевным узором, гладкой брусчатке маленькие автомобили. Спокойные румяные фрекен, молодые люди в пестрых кепи и седые солидные дельцы в солидных темных шляпах невозмутимо сидят за рулями. Никто не спешит, никто не волнуется, никто не нарушает чинной тишины Бюгдоалле. Изредка прошуршит широкими шинами приземистый автобус; прогудит редко–редко, чтобы издали предупредить о своем приближении перебегающую через улицу стайку маленьких школьников в форменных черных фуражках. Эти школьники — единственные прохожие, которым тишина аллеи и спокойная солидность обступивших ее темных домов не внушают никакого уважения. Они шумят, смеются, толкают друг друга и громко жуют широкими, как у галчат, розовыми ртами большие бананы.