Лечение электричеством - [9]
ФРАГМЕНТ 12
Грабор прокрутил пленку: на автоответчике оказалось несколько сообщений от Лизонькиной подруги, та утверждала, что Толстая вылетела в Нью-Йорк. Он не придал этому значения, пощелкал определителем — минут десять звонил какой-то Аль Мамед, местный телефонный номер. Пока Грабор кипятил чайник, араб позвонил опять.
— Желаю ли я говорить с Лизой? — Грабор помолчал, враждебно цокая языком. — Ну, что?
— Если вы не в состоянии, она может остановиться у меня, — человек на линии выражал что-то глубоко дружелюбное. — Что? Я знаю ваш адрес.
После хлопотливой паузы в трубке появилась Толстяк:
— Грабор, мальчик… Я заняла денег…
— Хочешь со мной поделиться?
Через двадцать минут к дому подъехала темно-синяя «Тойота Королла», 97-го года, в хорошем состоянии. Мамед выскочил из автомобиля открыть Лизоньке дверь. Та сидела на переднем сиденье, успела вылезти сама. Раскрашенная и отлакированная, словно только что из парикмахерской, она была в ночной рубашке с оборочками. Ее вечный кожаный пиджак висел на руке, в другой она сжимала открытую литровку «Хеннесси» и потертую дамскую сумочку. Аль Мамед вертихвостил и вежливичал. Он вынул багаж, поставил его около автомобиля.
— Это твой друг? — он попросил Лизоньку, чтобы его представили.
Грабор недоверчиво потрогал его влажную руку.
— Это таксист, — Лизонька качалась между ними в стихийном танце. — В гостиницах нет свободных мест.
Грабор поднял сумки и оставил их у двери со стороны лестницы. Лизонька поднималась следом, запнулась о них, потом ногами перевалила их через порог.
— Когда ты так быстро живешь, скорость тебя сплющивает, — сказала она. — Надо это преодолеть, и потом можно опять разгоняться. (Степень ее опьянения еще не была ярко выражена.) Представляешь, три девки, и все полетели в Нью-Йорк на блядки; все после набора высоты достали по одинаковой фляжке коньяка. Как по команде. Именно поэтому скорость света конечна.
Она расстегнула сумку, принесла из спальни плечики, чтобы развешать одежду. Грабор, выпучив глаза, курил у окна в большой комнате. Когда она ушла в ванную, достал ее барахло из шкафа и переложил вместе с плечиками обратно в сумку.
— Все это только на природном уровне. А вообще это плоская одномерная цифра, земля, амеба. Ты меня слушаешь? Все замыкается. От одного состояния бесконечности до другого состояния… Ммм…
— Бесконечности?
— От начального до последнего. Я была у Эрика. Знаешь Эрика? У него жена стерва. Выгнала меня. Твои соседи внизу… Она беременная… Эта грань перекрещивается, если бесконечность петля. Я только сейчас поняла.
Лиза была увлечена новой картиной мироздания. Ей одновременно хотелось объяснить и эту картину, и историю собственного прилета, и все.
Грабор прошел в ванную, сгреб ее щетки и кремы обратно в несессер и аккуратно положил содержимое в мусорное ведро. Лизонька достала щетку и начала чистить зубы.
— Пэгги, которая черненькая, три раза ходила в сортир переодеваться. Полностью, до лифчиков. Самолет аплодировал. Я не могла поступить иначе. Наташка же меня понимает. И ты должен понять. Ты что, дурак, Грабор? Обязательно должен понять.
Она ходила по комнате с зубной щеткой во рту, изъясняясь сквозь пену. Хихикала, заскакивала обратно в ванную и тут же возвращалась обратно с зубной щеткой в зубах:
— Где ты был? Ты меня еще любишь?
— Ездил на стриптиз, — сказал Грабор. — У меня роман с гермафродитом. Красиво двигается.
— Я тоже танцевала когда-то. Смотри, какая хорошенькая.
Лизонька вынула из сумки белую футболку с приклеенным портретом на целлофане — она в своей недавней молодости. Подписано было «Пиво бархатное, пенное».
— Это тебе. Это тоже, — она вынула набор кофейных чашек. Потом что-то, завернутое в серую бумагу. — Накатим за встречу?
— Я еще не понял смысла жизни, — Грабор почувствовал, что начал привыкать к ее вторжению. — Я не понял смысла жизни. У меня поэтому сухой закон.
— Сегодня необычный день, Грабор. Сегодня особенный день. Не знаю, где ты болтался.
ФРАГМЕНТ 13
Снегопад уже закончился, навис на ветках и карнизах. Улица стала чистой, нехоженой, не осталось даже следов автомобильных шин. Весенний буран: можно считать, заключительный в этом сезоне. Сегодня или завтра снег должен будет растаять. По проводам, протянутым под их окнами, пробежала белка, обронив хлопья на белую дорогу. Грабор любил сидеть здесь, у окошка, курить, разглядывать белок и пешеходов. Ему нравилось на все это смотреть, он только делал вид, что ждет гостей у окошка. И еще он любил этот странный, неизвестного происхождения, металлический скрип, раскачивающийся надо всем городком в вечерние часы и часто, как сегодня, продолжающийся утром. В округе было несколько заброшенных фабрик; марина, на берегу которой стояли зимой на подпорках яхты, был и грузовой причал для барж. Там по соседству плющили старые автомобили в металлолом. Грабор несколько раз видел, как подъемник таскает корпуса машин к прессу, неловко цепляя их на свои вилы. Откуда брался скрип, было неясно. Казалось, что это раскачивается на ветру гигантский крюк от подъемного крана или какая-нибудь стальная болванка. Он был настолько унылым, этот звук, что мог вселять в человека как отчаяние, так и счастье.
Раньше мы воскуряли благовония в священных рощах, мирно пасли бизонов, прыгали через костры и коллективно купались голыми в зеркальных водоемах, а потом пришли цивилизаторы, крестоносцы… белые… Знакомая песенка, да? Я далек от идеализации язычества и гневного демонизма, плохо отношусь к жертвоприношениям, сниманию скальпов и отрубанию голов, но столь напористое продвижение рациональной цивилизации, которая может похвастаться чем угодно, но не глубиной мышления и бескорыстностью веры, постоянно ставит вопрос: «С кем вы, художники слова?».
Смешные, грустные, лиричные рассказы Вадима Месяца, продолжающие традиции Сергея Довлатова, – о бесконечном празднике жизни, который начался в семидесятые в Сибири, продолжился в перестроечной Москве и перешел в приключения на Диком Западе, о счастье, которое всегда с тобой, об одиночестве, которое можно скрыть, улыбнувшись.
«Искушение архангела Гройса» вначале кажется забавной историей бизнесмена, который бежал из России в Белоруссию и неожиданно попал в советское прошлое. Но мирные окрестности Мяделя становятся все удивительнее, а события, происходящие с героем, все страннее и загадочнее… Роман Вадима Месяца, философский и приключенческий, сатирический и лирический, – это прощание с прошлым и встреча будущего.
«Вечный изгнанник», «самый знаменитый тунеядец», «поэт без пьедестала» — за 25 лет после смерти Бродского о нем и его творчестве сказано так много, что и добавить нечего. И вот — появление такой «тарантиновской» книжки, написанной автором следующего поколения. Новая книга Вадима Месяца «Дядя Джо. Роман с Бродским» раскрывает неизвестные страницы из жизни Нобелевского лауреата, намекает на то, что реальность могла быть совершенно иной. Несмотря на авантюрность и даже фантастичность сюжета, роман — автобиографичен.
Роман охватывает четвертьвековой (1990-2015) формат бытия репатрианта из России на святой обетованной земле и прослеживает тернистый путь его интеграции в израильское общество.
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.Во второй выпуск вошли произведения 19 авторов, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Какова роль Веры для человека и человечества? Какова роль Памяти? В Российском государстве всегда остро стоял этот вопрос. Не просто так люди выбирают пути добродетели и смирения – ведь что-то нужно положить на чашу весов, по которым будут судить весь род людской. Государство и сильные его всегда должны помнить, что мир держится на плечах обычных людей, и пока жива Память, пока живо Добро – не сломить нас.
Какие бы великие или маленькие дела не планировал в своей жизни человек, какие бы свершения ни осуществлял под действием желаний или долгов, в конечном итоге он рано или поздно обнаруживает как легко и просто корректирует ВСЁ неумолимое ВРЕМЯ. Оно, как одно из основных понятий философии и физики, является мерой длительности существования всего живого на земле и неживого тоже. Его необратимое течение, только в одном направлении, из прошлого, через настоящее в будущее, бывает таким медленным, когда ты в ожидании каких-то событий, или наоборот стремительно текущим, когда твой день спрессован делами и каждая секунда на счету.
Коллектив газеты, обречённой на закрытие, получает предложение – переехать в неведомый город, расположенный на севере, в кратере, чтобы продолжать работу там. Очень скоро журналисты понимают, что обрели значительно больше, чем ожидали – они получили возможность уйти. От мёртвых смыслов. От привычных действий. От навязанной и ненастоящей жизни. Потому что наступает осень, и звёздный свет серебрист, и кто-то должен развести костёр в заброшенном маяке… Нет однозначных ответов, но выход есть для каждого. Неслучайно жанр книги определен как «повесть для тех, кто совершает путь».
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.