«Столько лет прошло, — думал Эстраньо. — Все уже давно забыли. За мной никогда никто не придет…» Засыпая, сосредоточился на вопросе: «Попаду ли я домой?» Техника отказала: снилось что-то очень тяжелое, больное, но он не запомнил, что именно… а проснулся от свиста.
Звук доносился издалека, с пустоши, высокой нотой прорываясь сквозь бархатные лягушачьи трели.
…Эстраньо бежал по степи сквозь мягкий утренний ветер. Казалось: понимание — а вместе с ним и свобода — вот-вот придут, лишь только схлынет ночной морок…
…На холме, греясь в лучах зеленого солнышка, сидел крупный рак. Он-то и свистел.
«Ты вернешься, когда рак на горе свистнет!».
В этом мире были реальностью свистящие на горе раки — зато не существовало черных лебедей на пруду… «Так надо мной просто посмеялись!»
…На картинке, которую Эстраньо нарисовал когда-то на стене, две сильных птицы сцепились клювами, образуя ворота — символ возвращения. Много лет художник молился на это свое творение как на икону. «Так пусть и уход тоже будет символичным».
Эстраньо нашел свое рукотворное чудо — лебедей из дерева и пуха. Повинуясь воле мага, две почти живые птицы заскользили по темной воде, и, встретившись посередине пруда, сцепились клювами.
Нежное зеленое солнце, пушистые розовые деревья в белых цветах, утки-лебеди, кошки-лягушки… «Спасибо за приют», — прошептал Эстраньо. «Прощайте,» — отправил он мысленное послание просыпающимся маленьким людям. Вошел в пруд, проплыл сквозь лебединые ворота, резко опустился под воду и вдохнул…
Последнее, что он услышал: «Помогите! Человек тонет!..»
…А когда открыл глаза — увидел небо нелепого синего цвета и засиженный голубями каменный парапет Яузы.
…Эта женщина стала толстой, и вечно плывущая косметика уже не скрывала ни мешков под глазами, ни морщин. Только суть осталась неизменной — женщина по-прежнему жаловалась и рыдала.
— Ты не представляешь, какая это сволочь! Я живу в клетке, я для него — предмет мебели, а он что хочет, то и творит!
— Этот — тоже сволочь… ясно. Так уйди от него, — посоветовал Эстраньо.
— Ты не понимаешь! Он убьет меня! И тебя — тоже!
— Меня, между прочим, давно уже нет. Казнен за умышленное убийство. В соответствии с гуманистическими идеалами нашего общества.
— Но ты же вернулся!
— Это только кажется.
— Володя, не уходи!
— Володя давно ушел. Я — Эстраньо. Чужак.
— Но ты… вернешься?.. — отчаянный крик повис в тяжелом сероватом воздухе. Эстраньо замешкался на секунду и бросил через плечо:
— Чудес не бывает. Это только в Москве не проблема увидеть черных лебедей на пруду.
«Здравствуй, Эстраньо», — прошептал ветер пустоши.
«Здравствуй, Эстраньо», — просвистел рак на холме.
«Здравствуй, Эстраньо!» — обрадовались маленькие люди.
«Я — не Эстраньо. Я — свой…»
