Лебединая песня. Любовь покоится в крови - [47]

— Почему же, родители как раз имеют. — Мисс Пэрри откинулась в кресле и решительно скрестила крепкие ноги. — Дело в том, что их искушенность в современной жизни позволяет, так сказать, исключить некоторые варианты. Брэнда, как легко догадаться, довольно бойкая девица, — кстати, ей уже шестнадцать, и это ее выпускной класс, — причем миленькая. Вряд ли ее могут смутить какие-либо проявления… юношеского эротизма. — И мисс Пэрри взглянула на собеседника с подчеркнутой серьезностью.

— Продолжайте, — попросил директор.

Он знал, что мисс Пэрри не нуждается в подбадривании, но вежливость требовала заполнить образовавшуюся паузу.

— Как вы уже знаете, — произнесла мисс Пэрри, — вчера вечером состоялась репетиция «Генриха V». Когда в половине десятого Брэнда вернулась домой, ее поведение, по словам родителей, было необычным.

— То есть?

— Взвинченным. Нервным. Испуганным.

Было слышно, как секретарша в соседней комнатке печатает на машинке, а на окне сонно жужжат мухи.

— Разумеется, — продолжила мисс Пэрри, — родители спросили у нее, что произошло. Но Брэнда ничего не ответила — как и мне, когда я беседовала с ней сегодня утром.

— Родители вам позвонили?

— Да. Они обеспокоены — а это плохой признак, доктор Стэнфорд. Какую бы жизнь ни вели эти люди, они не из тех, кто поднимает шум из-за пустяков.

— Что сказала вам девушка?

— Уверяла, будто родители все придумали и говорить не о чем. Но я заметила, что ей по-прежнему не по себе, и убедилась, что она лжет. Иначе я не стала бы вас беспокоить.

Директор задумался, машинально обводя взглядом знакомую обстановку комнаты: густо-синий обюссонский ковер, репродукции Констебля и Коро на стенах, мягкие кожаные кресла и просторный стол, за которым он сидел. Помолчав немного, он промолвил:

— Вы правы, семья в данном случае важна. Значит, вы считаете, что если кто-то стал приставать к этой юной леди…

Он запнулся, и мисс Пэрри закончила за него:

— Это бы ее нисколько не смутило. Боюсь, наоборот, скорее понравилось бы.

— Вот как? — Директор пытался осмыслить этот пример женской эмансипации. — То есть вы полагаете, что произошло нечто более серьезное?

Мисс Пэрри кивнула:

— Похоже, что так.

Директор посмотрел на нее с сомнением. Они уже и раньше обсуждали темы секса, но всегда неопределенно и в общих чертах, а теперь требовалась грубая прямолинейность.

— Совращение? — предположил он.

— Да, я уже об этом думала, — кивнула она, но тут же сделала нетерпеливый жест. — Хотя мне кажется, дело не в этом. Вы позволите говорить откровенно?

— Естественно.

Мисс Пэрри улыбнулась нервной и натянутой улыбкой, не вязавшейся с ее обычной прямотой, и для директора это стало своего рода откровением. Он вдруг осознал, что прежде она избегала скользкой темы не из ханжества или напускной жеманности, а из-за строгих представлений о приличиях, которые теперь ей приходилось нарушать. Это вызвало в нем уважение и симпатию, и он улыбнулся.

— Есть две возможности, — продолжила мисс Пэрри. — Изнасилование, которому она не могла помешать; или совращение, о котором она позднее пожалела. Понимаю, что говорить в таком тоне о шестнадцатилетней девушке не совсем корректно, но… боюсь, у нас нет выхода. Если допустить изнасилование, мне трудно представить, чтобы кто-нибудь из ваших мальчиков…

— Вы правы, — кивнул директор. — Я не знаю ни одного, кто осмелился бы на подобный поступок.

— Что касается совращения, то, во-первых, Брэнда — неглупая и вполне самостоятельная девочка, которая может позаботиться о себе. А во-вторых…

— Да?

— Сегодня утром я прямо спросила, не случилось ли с ней что-нибудь такого. Ее единственной реакцией было удивление — по-моему, искреннее.

— Рад слышать. — Директор вынул из нагрудного кармана носовой платок и вытер взмокший лоб. — В таком случае я не понимаю, что могло так расстроить девушку и почему она не хочет об этом говорить?

Мисс Пэрри пожала плечами.

— Я тоже. Ясно, что секс тут ни при чем, а строить какие-то другие версии можно лишь на конкретных фактах.

— Так чем я могу вам помочь?

— Единственное, чего я хочу, — удостовериться, что во время репетиции или непосредственно перед ней не случилось ничего необычного.

— Что ж, это не так уж трудно. Я поговорю с Матисоном, постановщиком пьесы… и если хотите, мы сделаем это прямо сейчас. Он должен находиться в преподавательской, я могу его вызвать.

— Срочность ни к чему. — Мисс Пэрри встала и погасила сигарету. — Вероятно, вся эта история — легкое недоразумение. Если вы позвоните мне позднее…

— Разумеется. — Директор тоже поднялся и указал на статуэтку Афродиты, стоявшую на столике из розового дерева. — Я очень рад, — добавил он, — что эта дама тут ни при чем. Обычно, когда у нас возникают проблемы с постановкой пьесы, можно с уверенностью сказать, что они связаны именно с ней.

Мисс Пэрри улыбнулась:

— Платоновские половинки…

— Платоновские половинки следует держать подальше друг от друга, пока они не закончат школу. В конце концов, принудительное воздержание только обостряет чувства. — Он спохватился, вспомнив про долг гостеприимства: — Хотите остаться на обед?

— Нет, спасибо. Я должна вернуться до окончания утренних занятий.