Лебединая песня - [12]

Лебедь… Так уж повелось, что радистки-разведчицы, улетая во вражий тыл, меняли свои имена чаще всего на названия птиц, русских птиц… Ани, Тани, Маши, Дуни становились «соловьями» и «жаворонками», «ласточками» и «чайками». Так и подписывали они свои радиограммы, так и значились в сводках и списках разведотдела. Днем и ночью на коротких волнах в эфире неумолчно звучал «птичий концерт» — стрекот и писк «морзянки», и не было у самых голосистых певчих птиц русских полей и лесов лучших песен, чем те, что пели в эфире московские, смоленские, брянские девчата, — столько вкладывали они в эту «песнь песней» чувства и страсти, отваги и самопожертвования. Чуть не каждый день войны навсегда умолкали где-нибудь на той стороне «синицы» и «зяблики», «снегири» и «горлинки», но ни на один день не прекращался «птичий концерт» ни на оккупированной нашей земле, ни в самой Неметчине.

«Лебедь»… О чем думала Аня, выбирая этот псевдоним? Случаен ли был ее выбор или вспоминала она свои недавние думы при виде улетавших в дальние страны вольных лебедей?

— Значит, Лебедь? — с одобрительной улыбкой переспросил ее майор Стручков, — Так и запишем. Что ж, хороший псевдоним, красивый. Лебеди и орлов не боятся. И никогда не изменяют друг другу. И живут до глубокой старости.

В СТРАНУ ПСОВ-РЫЦАРЕЙ

Однажды вечером майор Стручков пришел к Ане с незнакомым ей тогда капитаном.

— Знакомьтесь! — сказал майор. — Капитан Крылатых. Твой, Аня, командир.

— Здравствуй, аника-воин! — широко улыбнулся незнакомец в полевых капитанских погонах, с орденом Красной Звезды на груди.

В те дни советские войска освободили Минск и Вильнюс, гнали фашистские армии из Белоруссии и Литвы. Из лесов и деревень в тылу врага возвращались разведывательные группы. Во главе одной из таких групп вернулся из-под Минска в штаб своей части и капитан Павел Крылатых.

Своего будущего командира Аня представляла себе совсем другим. Ну, старше, что ли, и мужественней. А ей улыбался невысокий, сухощавый и очень молодой с виду человек, подстриженный мальчишеским «полубоксом», в простых круглых очках со стальной оправой. Только потом приметила Аня прямой взгляд серых глаз, твердую линию губ и волевой подбородок.

С помощью капитана Аня днем и ночью участвовала в практических занятиях по топографии, училась маскировке, изучала структуру и вооружение вермахта. Капитан Павел Андреевич Крылатых продолжал учить ее стрелять из винтовки, автомата и пистолетов разных систем. А когда стал знакомить девушку с разведкой в легальных условиях, то с изумлением увидел, что в этом деле Аня, окончившая подпольную «академию» в Сеще, разбирается намного лучше его самого, выпускника спецшколы, трижды летавшего на задание в тыл врага. А он-то поначалу звал ее аникой-воином!

Родом капитан был из вятской деревни Выгузы. В комсомол вступил в 37-м. Когда началась война, этот крестьянин-лесовик учился в Свердловском горном институте. Будущий горный инженер уже в конце июля 41-го стал курсантом Черкасского пехотного училища. Через четыре с половиной месяца он ввинтил в петлицы два лейтенантских «кубаря» и стал командовать минометным взводом в тяжелых боях под Гжатском. В апреле 42-го был ранен осколком немецкого снаряда и попал в госпиталь. Залечив рану, поехал на курсы командного состава. Затем снова учеба — в школе, где его готовили для работы в тылу врага. Спецподготовку он закончил на «отлично» и в конце сентября того же года был заброшен в тыл врага, в Белоруссию. Там он нелегально действовал больше года. На этом задании ему удалось засечь передислокацию штаба танковой армии немцев. Во второй раз он был десантирован весной 44-го в район Орша — Могилев — Горки, работал на базе отряда Ленчикова, в 8 — 12 километрах от переднего края обороны немцев. В июне — июле 44-го его командировали за линию фронта в район Минска представителем в разведгруппу «Чайка», которой командовал Минаков. За это задание командование представило его к ордену Отечественной войны I степени. Теперь Крылатых готовился к своему самому трудному заданию.

— Очень может быть, — однажды вечером сказал Ане капитан Крылатых, пригласив ее а дом, в котором он жил, — что мы легализуем тебя в тылу врага. Поэтому надо как можно лучше знать район, в котором ты будешь работать. Куда мы полетим, знают пока, кроме меня, только мои заместители…

Капитан запер дверь в горенку, достал из кожаной полевой сумки аккуратно свернутую карту. У Ани сильнее забилось сердце — сейчас она увидит будущий район действий группы!

Капитан развернул и расстелил на столе склеенные листы карты-пятикилометровки. Новенькие листы сворачивались в трубку — пришлось положить по краям пистолет «Вальтер СС», кобуру, трофейный эсэсовский кинжал с костяной ручкой. В первую минуту Аня от волнения не могла прочесть надписи. Перед глазами прыгали условные знаки, нанесенные оранжевой, зеленой, коричневой краской. Быстро нагнувшись над пятикилометровкой, под грифом «Генеральный Штаб Красной Армии» Аня прочитала: Данциг, Каунас, Торунь, Варшава. В ней теплой волной всколыхнулась надежда: Литва, Польша — это куда ни шло, только бы не Германия, только бы не Восточная Пруссия!…