Льды возвращаются - [15]

Буров докладывал по телефону Веселовой-Росовой о благополучном прибытии.

– Приступаем к работе, – закончил он.

– Я только подсохну – и обратно, – словно оправдываясь, сказал Трощенко, который сидел на полу, свесив ноги «в прорубь».

Физики сразу же приступили к работе. Трощенко, обхватив мокрое колено руками, наблюдал за ними. Особые это люди!.. Чтобы изучить космические лучи, как альпинисты, поднимаются по кручам в поднебесье, теперь вот опустились на дно...

Потом он простился, напомнив, что в капитанской каюте корабля-спасателя дежурят его эпроновцы – они всегда придут на помощь, и уплыл.

Физики остались одни.

Шаховская открывала в Бурове все новые черты.

Экспериментатор – это не простой ученый-физик, знающий свою область. Помимо научной дерзости, знаний, равняющих его с теоретиками, он еще должен быть инженером, конструктором, изобретателем, не только провести тончайший опыт, продумав его во всех деталях, но и придумать весь арсенал опыта, изобрести неизвестное, иной раз своими руками смастерить никогда не существовавшую аппаратуру, оставив попутно в технике важнейшее изобретение, а для себя всего лишь очередной неудавшийся опыт, который будет забыт.

С яростным весельем набрасывался Буров на работу. Он словно радовался, когда обнаруживал, что чего-то не хватает и надо это делать самому. Он становился за тиски, пилил, резал, Шаховская наматывала катушки, паяла... Ведь им нельзя было выйти в соседнюю лабораторию за любой мелочью.

Понадобились изоляторы. Их не было. Буров посмотрел на потолок, увидел люстру. Поставил стул на стол, забрался на него и снял плафоны. Из них получились великолепные изоляторы.

Шаховской потребовались металлические нити. Буров, не задумываясь, вынул из рояля струны и победно протянул их помощнице. Из этих же струн он сделал нужные им пружины и устроил великолепную пружинную подвеску для особо точного прибора, чтобы на нем не сказывалось дрожание морского дна вблизи действующего вулкана.

– Как вы себя чувствуете в одиночном заключении? – весело спросил он Елену Кирилловну после работы.

– Я бы не сказала, что оно одиночное, – ответила Елена Кирилловна, стеля себе на ночь на диване за ширмой.

Буров располагался в другом конце кают-компании на угловом диване, который был ему явно короток.

– Слушайте, Буров, – послышался из-за ширмы голос Шаховской. – Я бы не поверила, что буду спать с вами в одной каюте... того же самого ледокола...

– Это не каюта... – ответил Буров. – Это полевая палатка. Геологи или саперы в ней задумывались бы о соседстве друг с другом.

– Вы все-таки, Буров... настоящий! – воскликнула Шаховская.

Буров уже спал.

– А вы храпите, – с возмущением сказала она ему наутро.

– Храплю? – весело отозвался Буров. – Значит, вы мало работали вчера, если могли слушать мои ночные концерты.

И на следующий день Буров так вымотал и себя и свою помощницу, что та уже ничего ночью не слышала.

Они не поднимались на поверхность две недели, пока не подготовили эксперимент.

Во время эксперимента Елена Кирилловна надела наушники с микрофоном, как телефонистка, и каждую минуту передавала в Великую ярангу ход опыта. Проводили его под водой двое, но заочно участвовали в нем все научные сотрудники Великой яранги, включая Марию Сергеевну и приехавшего Овесяна.

Эксперимент был проведен. Результат взволновал всех.

Ядерные реакции в затонувшем судне не проходили, как не проходили они под водой в месте, где существовало прежде «Подводное солнце». Таким образом доказывалось, что морская вода и ее примеси не имеют никакого влияния на ход ядерных реакций, влияет что-то другое.

Буров держал в руках фотографию, полученную под водой в камере Вильсона, где оставался след от пролетавших элементарных частиц. Не выпуская ее, он сжал помощницу в объятиях.

– Вы понимаете, что это такое? Понимаете?

– Я понимаю, что вы сломаете мне кости.

– Видите? Какая-то сила поглощает нейтроны, не дает им разлетаться! Они не долетают до соседних атомных ядер, не могут разрушить их.

– Но вы можете. Умоляю, отпустите.

– Это же субстанция!.. Неведомая субстанция. Ее нужно поймать! Это же протовещество!

Буров казался мальчишкой, глаза его горели, волосы растрепаны, он весь словно искрился, как наэлектризованный.

А потом пришлось скучно повторять одно и то же. Веселова-Росова желала удостовериться, требовала дотошных проверок.

Буров поручил повторять опыт Лене.

– Там, где требуется упорство, непогрешимость и дотошность, незаменимы женские руки, – заявил он.

Сам Буров углубился в подготовку сложнейшего эксперимента, который поможет разгадать физическую сущность открытой субстанции. Он хотел проверить, как действуют на нее тяготение, электрическое и магнитное поля.

В Великой яранге волновались, вызывали наверх для доклада и обсуждения результатов, но Буров не хотел об этом и слышать, он должен найти самое главное. Кроме того, организмы «подводных физиков» привыкли к повышенному давлению. Смена давления могла даже вывести их из строя.

И снова «фантазер от науки» предложил неожиданное инженерное решение. Нужно определить «размещение» загадочной субстанции. Он потребовал, чтобы эпроновцы помогли ему путешествовать вместе с ледоколом по дну!..