Лазурный гигант - [39]

— Джальди боится капитана. Джальди очень жаль, что он ушиб старого сагиба… Пока все были заняты старым папашей, маленький Джальди спрятался в брюхо большой птицы…

— Ах, ты хитрец! Тебе хотелось уехать, а так как тебя не брали, ты пустился в дорогу зайцем! Каково!

— Джальди будет умный! Будет сидеть спокойно! Не станет шуметь. Джальди очень, очень любит французских и ненавидит английских сагибов. Джальди — худенький и ест очень мало…

— Ах ты, комар этакий! Уж какой в тебе вес, да и ешь ты мало. Но понимаешь ли, что ты дурно поступил, уехав без разрешения капитана? Ты потому вот и спрятался, что сознаешь, что дурно поступил, Джальди. Тебе этого никто не объяснял?

Мальчик опустил голову.

— Простит ли великий сагиб Джальди? Не бросит его вниз? — спросил он, боязливо взглянув на Анри, которого боялся.

— Бросить тебя вниз? Да ты нас за людоедов считаешь, что ли? — воскликнул с ужасом Жерар. — Послушай, конечно, ты останешься с нами, только смотри, не мешай. Сиди себе тихонько в уголке, не шевелись, чтобы не нарушить равновесие большой птицы, за борт не смотри, вообще будь благоразумен, чтобы заставить забыть твое непослушание!

— Да, сагиб! Джальди будет умником! — покорно отвечал ребенок.

Забившись, как маленький уистити, в уголок, уставившись на своего любимого Жерара-сагиба, убаюкиваемый ровным и плавным движением летательного аппарата, Джальди скоро уснул.

Мальчик переживал наяву одну из тех сказок, которую рассказывают детям во всех странах, и в которых могущественный волшебник уносит вас на ковре-самолете с одного конца света в другой. Правда, тут сагибы выстроили птицу, но, в сущности, это одно и то же. Он жил в сказочном мире и ни о чем не заботился, он спокойно дремал, пока не приедет. Куда? Это ему было безразлично, лишь бы сагибы были с ним.

— Мы, конечно, летим на Цейлон? — спросил после долгого молчания Жерар.

— Разумеется! Я не счел нужным отдавать отчет капитану, но это, конечно, единственная цель нашего путешествия!

— Ничего не может быть легче, как послать помощь нашим джентльменам, раз мы будем на британской территории!

— Вот именно. Достаточно телеграфировать, лишь только мы выберемся в цивилизованные края, чтобы им немедленно выслали помощь. Ах, как мне хочется поскорее спасти Вебера и Ле Гена!

— Да, ужасно тяжело было расставаться с ними!

— А ведь это любопытно, что ехать со мной все-таки пришлось тебе!

— Не правда ли? Это была чистейшая неожиданность. Если бы дело было не так серьезно, я охотно остался бы вместо него.

— Только бы Вильсон вылечил ему руку!

— С ним Ле Ген, он живо вылечит его!

— Я не знал за ним таких талантов!

— О, он делал чудеса во время наших африканских странствий. Негры считали его колдуном. Он вылечивал такие вывихи, над которыми задумались бы наши медицинские факультеты!

— Дай Бог, чтобы он помог и Веберу. На меня произвела сильное впечатление его беспомощно висевшая рука!

— Да, этими руками он делает чудеса, а тут вдруг такой несчастный случай. Однако, Анри, ты стоишь у машины уже скоро два часа. Пора мне сменить тебя. Отдохни, а я пока стану управлять мотором!

— Нет, Жерар, на это ты не рассчитывай!

— Не думаешь ли ты до конца путешествия не есть и не спать?

— Есть я буду. Когда я проголодаюсь, ты мне подашь сюда чего-нибудь!

— А спать не будешь?

— До тех пор, пока мы не достигнем какой-нибудь земли. Не спорь и не возражай! С таким хрупким инструментом я не могу не соблюдать всех предосторожностей. Я не хочу рисковать нашей жизнью ради минутного отдыха. Ленив я никогда не был. Успею выспаться. Люди и без того слишком много спят!

— Что значит слишком много? Час в день?

— Мне и того много, это роскошь!

— Хорошо. Умирай на моих глазах. Я не прекословлю. У каждого свой вкус! — сказал Жерар сердито.

— Не сердись, старина! — засмеялся Анри. — Вздремни-ка сам хоть немного. Ты сам устал, работая, как вол, эти последние дни!

— Спасибо. Я не сурок. Если ты не спишь, могу не спать и я!

— Как угодно. Мой принцип ты знаешь: чтобы каждый поступал, как ему хочется, но чтобы и мне не мешали делать, что я хочу. И что за беда, что мы не будем спать хотя бы двое суток?

— Беда, конечно, поправимая!

— Мы отдохнем, лишь только завидим землю, даю тебе слово!

— Буду помнить твое обещание. А теперь пора обедать. Вот тебе сэндвич. Удивительно, как свежий воздух возбуждает аппетит, — сказал Жерар, грызя черствый, как камень, сухарь и закусывая куском жесткого, как подошва, сушеного мяса. — Я голоден, как будто никогда ничего не ел в своей жизни. А мальчика-то я и забыл! Я думаю, он тоже проголодался. Эй! Джальди! — закричал он. — Хочешь есть? Нет?

Подойдя к углу, где под кучей одеял спал Джальди, он положил около него его порцию, чтобы, проснувшись, он тотчас же нашел ее.

Сумерки надвигались. Солнце уже село. Но на востоке еще брезжил свет. В полусвете Жерар заметил, что Джальди нет на прежнем месте.

— Вот чудо, — сказал он вполголоса, перебирая еще теплые одеяла. — Решительно некуда было ему и спрятаться!

Вдруг он побледнел.

— Уж не упал ли несчастный ребенок за борт, желая взглянуть вниз?

Кровь застыла в его жилах при этой мысли. Жерар высунулся из каюты и взглянул на безбрежную морскую пучину. Сердце его сжималось в ожидании увидеть на гладкой поверхности океана точку, жалкое человеческое тельце. Море между тем изменило свой вид в несколько минут. Оно уже не представляет из себя спокойной зеркальной поверхности, это уже взбаламученное, мрачное море, по нему блуждают, сталкиваются, разбиваются ледяные горы айсбергов.