Лазарь и Иисус - [2]

— Ты что делаешь тут? Увидят соседи — подумают, что мы выгнали тебя из дому, — сердито проговорила она.

— О, пускай… оно не дает мне уснуть.

— А что оно? Ты всегда говоришь о нем, точно это сон.

— Что оно? Оно везде, — отвечал он, приложив руку к груди. — И мне странно, что вы не знаете о нем.

— Ты говоришь об Иегове?

— Не знаю. Возможно…

— Завтра сведу тебя к раввину, пусть прочтет над тобой молитву. В тебя вселился злой дух, из-за него ты не слушаешь наших советов, будто оглох и ослеп! — И она потянула брата за рукав, заставляя подняться.

— Оставь меня, Мария! — кротко произнес Лазарь. — Если б ты знала, что я делаю, ты очень бы удивилась и не трогала бы меня.

Мария отпустила рукав. Она жалела брата и не раз размышляла над его чудачествами. «Возможно, — думала она, — он знает и чувствует нечто неведомое нам. Живет, погруженный глубоко в себя, и не меняется в отличие от нас, меняющихся чуть ли не день ото дня, отступающих перед слышанным и виденным, перед чужими суждениями, уговорами, да и голосом собственного сердца, потому что не смеем выказать несогласие, дабы не рассердить соседей или торговцев, что покупают наше тканье». И поскольку была Мария щедра, милосердна и боголюбива и сердце ее было чутко к откровениям, то взирала она на брата не только со страхом и недоверием, но и с зыбкой верой, что есть в нем некая святость.

Она решила остаться, понаблюдать за ним и вскоре увидела, как он вдруг откинул голову к освещенной луною стене и смежил веки. Мария испугалась, хотела разбудить сестру, но тут Лазарь вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна.

— Тебе стало худо? — умеряя голос, воскликнула она в испуге.

Лицо Лазаря было обрамлено нежным сиянием, волосы и борода казались черными с медным отливом и словно парили в воздухе отдельно от лица, губы зашевелились прежде, чем он произнес вслух первые слова.

— Идет, — тихо проговорил он, словно самому себе. — Он приближается, и вкруг него толпятся многие… Но я не хочу его, не хочу!..

— Что ты сказал? Ты бредишь, Лазарь! О, не пугай меня, пойдем в дом! — Она схватила его за руку, которой он прикрыл глаза, и принудила подняться.

Лазарь последовал за ней, и Мария подивилась тому, что на сей раз он не проявил обычного своего ребячьего упрямства. Она заметила, что его бьет дрожь, а вернувшись в свою комнату, услыхала, что он говорит что-то. «Быть может, на него нисходят откровения. Он обладает даром ясновидца, потому что иной раз угадывает заранее, кто из торговцев обманет нас», — подумала она, засыпая.

2

Два дня спустя достиг Вифании слух, что появился в Иерусалиме новый пророк по имени Иисус и он вершит чудеса — исцеляет слепых, изгоняет бесов; хромые бросают костыли, а прокаженные очищаются от струпьев.

Проповедует он в притворе Соломоновом, и одни иудеи говорят, что в него вселился бес и посредством него терзает он души человеческие, а другие готовы верить, что он мессия, и потому в народе волнение. Бедные, обремененные и все те в Вифании, в ком таились недуги и пороки, исполнились надежды и страха, а фарисеи, саддукеи,[2] богатые торговцы и раввин утверждали, что он — назарянин, сын некоего Иосифа из Назарета, что лжепророк он и следует побить его каменьями.

Услыхав об идущих в городе толках, Мария рассказала сестре о видении Лазаря. Обе пришли в смущение, не знали, кому и верить. Увещевали они Лазаря не ходить по городу, никому не говорить о своем видении. Но он был неспокоен, ему не сиделось дома: по-прежнему отправлялся на торжище, относил хлеб вдове, доставал из колодца воду, но теперь уже прислушивался к тому, о чем толкуют люди. Улыбка исчезла с его лица, уступив место тревоге.

Когда подошла пасха и иудеи вернулись из Иерусалима, куда ходили, чтоб очиститься, Иисус пришел со своими учениками в Вифанию и остановился в доме Симона-прокаженного. Город взволновался, к дому прокаженного сошлась толпа.

Тогда Мария, не в силах больше сидеть за ткацким станом, охваченная неудержимым желанием узреть Иисуса и поведать ему о видении Лазаря, вышла из дому, не сказавшись, куда идет, пробралась сквозь толпу и проникла в полутемное помещение, где бывший торговец коврами хранил свои товары. Там стоял накрытый к трапезе стол. Мария увидела нового пророка прежде, чем глаза се различили его учеников и хозяина дома, ибо Иисус источал свет, подобно тому как светится в темноте алмаз.

Мария бросилась к нему и преклонила колена у его ног, подчиняясь будто не своей, а чьей-то чужой воле.

— Равви, мой брат предрек, что ты придешь в наш город! Он увидел тебя в полнолуние, стоя на пороге нашего дома, видел таким, каким я сейчас вижу тебя. Равви, он дома и очень испуган, сам не ведая чем. Пойдем, пусть он увидит тебя и обретет покой. — Когда Мария произносила эти слова, ей чудилось, что все вокруг сливается в серую мглу и в помещении никого, только она и Иисус в розовой хламиде, сидящий за трапезой в центре стола.

— Ступай, Мария, и скажи Лазарю, что не должно ему страшиться того, что открылось ему, хоть и не ведает он, что это. Я приду к вам, когда наступит срок, — молвил Иисус, и всепроникающий его голос влил в сердце Марии любовь и веру.