Лайза Миннелли. История жизни - [84]
Некоторые полагали, что Лайза ревновала Тину-Нину и отказывалась признать, что обожаемый ею папочка мог любить еще кого-то, кроме нее. По воспоминаниям ее сводной сестры: «Лайза всегда была ближе к отцу, чем я, ей было легче найти с ним общий язык. Вы ведь помните, кто ее мать — и хотя у Джуди имелись как достоинства, так и недостатки, Лайза возвела ее на пьедестал. Отец же означал для нее стабильность, и Лайза была в него просто влюблена».
Через несколько недель после юбилея в Палм-Спрингс Лайза открыла свое новое турне посвящением творчеству отца, продолжавшимся около получаса.
Фред Эбб считал, что пора ввести в ее концерты и песни Джуди. Чтобы убедить Лайзу, он указал на награды в ее гостиной — «Оскар», четыре «Тони» и множество других, — заметив при этом: «Тут на всех написано «Лайза Миннелли», а не «Джуди Гарленд». Ты своего достигла. Теперь мы можем ввести в концерт кое-что из ее песен. Мне кажется, пора сказать ей «спасибо».
Программа называлась «Сама по себе», и критики, после премьеры в лос-анджелесском театре «Юниверсал», состоявшейся в апреле 1983 года, издевались как только могли, желая перещеголять друг друга. Они писали о том, что энергия и напор Лайзы не оставили места для тонких оттенков. «Рок-н-ролльный темп, — заявляли они — не уместен для песен, взятых из мюзиклов, поставленных ее отцом, или же из репертуара ее матери». Но, как всегда, публике было глубоко наплевать, что там пишут критики, и все билеты до единого разошлись в мгновение ока. В марте 1983 года Лайза устроила еще одно мероприятие в честь отца, на этот раз в музее современного искусства на Манхэттене. Винсенте был слишком дряхл и не имел сил лететь через всю страну, чтобы лично поприсутствовать там, однако послал дочери благодарственную телеграмму, которую и зачитали в присутствии двухсот пятидесяти гостей, включая таких, как Джоан Беннет, Шерил Пигс, Китти Карлайл и Фарра Фосетт. Начиналась она словами: «Моя дорогая Лайза. Прежде всего, как твой отец, я хочу напомнить тебе, что стоять надо прямо, а читать медленно».
В завершение вечера, во время которого разносились коктейли, показывались отрывки из фильмов и звучали прочувствованные речи, раздался тост, поднятый Лилин Гиш в честь Лайзы: «Ты — самое великое творение Винсенте!»
В мае Лайза привезла программу «Сама по себе» на свою самую любимую площадку — ту, что занимала особое место и в сердце Джуди. Правда, на сей раз это был не «Палладиум», а театр «Аполло Виктория». Публика полюбила ее. За этим концертом последовал Каннский фестиваль, на котором Лайзе — чьи фильмы в Европе пользовались неизменным успехом, независимо от того, как их принимали в Америке — была вручена награда «За особые достижения».
Несмотря на два трагических выкидыша, Марк и Лайза продолжали мечтать о ребенке. В 1983 году она уже приближалась к сорока годам, и реальным выходом для нее могло бы стать усыновление. Лайза сделала для себя иной выбор. «Прежде чем усыновлять, мне бы хотелось заиметь собственного ребенка».
Выздоровление. Омоложение. Свобода
Еще одним поворотным пунктом в жизни Лайзы стал 1984 год — тогда ей удалось спасти самое себя без чьей-либо помощи, в том числе и без помощи собственного мужа. Лайзе следует отдать должное — она умеет найти в себе силы и мужество устоять перед ударами судьбы. Начиная с предыдущего года, Лайза усиленно готовилась к новой роли в мюзикле «Каток» — то было очередное детище ее старых друзей Кандера и Эбба. Бродвейская премьера состоялась 9 февраля 1984 года в театре Мартина Баха, и хотя критики приняли спектакль более чем прохладно, спонсоры решили, что отчаиваться не стоит.
Тем временем в отношениях Лайзы и Марка появилась первая трещина. Частично виной тому было пережитое ими обоими напряжение из-за двух, последовавших один за другим, выкидышей. По мнению Лайзы, то было «ужасное время, когда мы попросту не прислушивались друг к другу». В конце концов супруги решили расстаться с тем, чтобы проверить, сумеют ли они порознь разобраться в себе, чтобы затем воссоединиться снова. Но с Лайзой творилось нечто неладное. Мюзикл шел уже пятый месяц, и Лайза начала пропускать спектакли, чего за ней отродясь не водилось — мы ведь помним ее преданность сцене.
Лайза и сама не могла понять, что с ней такое творится, и даже тайком прошла обследование у разных врачей, чтобы убедиться, что вполне здорова. Оба медика заверили ее, что если говорить о физическом здоровье, то с ней все в порядке, однако на ней сильно сказывалось эмоциональное напряжение, так как она вкладывала в спектакль слишком много душевных сил.
Новый ее мюзикл — это забавная история о том, как одна девушка возвращается в родительский дом. Их семье принадлежит каток для любителей роликовых коньков. Здесь она волей-неволей сталкивается с матерью, с которой у нее сложные отношения. Для Лайзы эта история имела автобиографическое звучание, напоминая ей о ее собственных взаимоотношениях с матерью.
Лайза безошибочно угадывала суть ролей, которые ей выпадало играть на сцене и в жизни. «Мне надо быть остроумной. Мне надо быть шикарной. Мне надо искриться весельем. Я уже многие годы пытаюсь быть именно такой». Чтобы помочь ей, доктора предложили старое испытанное средство, к которому она прибегала еще до смерти матери, — валиум.
