Лаврентий Берия. Кровавый прагматик - [181]

Берия задумывает не одну радикальную реформу. За короткие сроки он начинает колоссальную перестройку на много лет вперед. Берия гораздо решительнее Хрущева и Горбачева. Он верит не в партийные догмы, а в здравый смысл, действует, как всегда, рационально и не замечает, что рушит основы сталинской системы. Он больше технократ, чем политик, и не понимает, что своими действиями подписывает себе смертный приговор. Что товарищи по Президиуму, испугавшись, кстати небезосновательно, за свою власть и власть партии, его остановят.

Невероятная активность Берии пугает его соратников по коллективному руководству. Они не хотят быть пешками в чужой игре. Более того, Берия откровенно хамит, поучает своих коллег, часто даже в присутствии подчиненных. Свидетелем таких разговоров стал Павел Судоплатов. Он вспоминал:

В апреле 1953 года в поведении Берии я стал замечать некоторые перемены: разговаривая по телефону в моем присутствии (а иногда и еще нескольких старших офицеров госбезопасности) с Маленковым, Булганиным и Хрущевым, он открыто критиковал членов Президиума ЦК партии, обращался к ним фамильярно, на «ты». Однажды, зайдя в кабинет к Берии, я услышал, как он спорит по телефону с Хрущевым: послушай, ты сам просил меня найти способ ликвидировать Бандеру, а сейчас ваш ЦК препятствует назначению в МВД компетентных работников, профессионалов по борьбе с национализмом. Развязный тон Берии в общении с Хрущевым озадачивал меня: ведь раньше он никогда не позволял себе такую вольность, когда рядом были его подчиненные.

Берия устраивает публичные выволочки министрам и секретарям парторганизаций, над которыми формально не имеет власти. Ведет себя как глава государства. Решительно все, выступавшие на июльском пленуме 1953 года, жаловались на хамство Лаврентия Павловича.

Климент Ворошилов:

Берия при жизни товарища Сталина был нахален, груб, высокомерен, нагл, стремился всюду и везде показать свое превосходство перед другими, не считался с человеческим самолюбием и достоинством. Товарищ Зверев (министр финансов. – Авт.) на меня смотрит и думает: правду я говорю. Сколько он ему говорил всяких мерзостей, гадостей. Нет ни одного товарища из тех, которые здесь присутствуют, из членов правительства, будет ли это бывший министр или теперешний, которому бы Берия не наговорил самых дерзких, самых наглых и ничем не вызываемых со стороны этого товарища гадостей, оскорблений, указывал бог знает на какие мерзости, ни с чем несообразные. Только бы обидеть, унизить человека.

Министр транспортного машиностроения Вячеслав Малышев:

Нам было больно, я прямо скажу, зачастую было обидно и больно видеть, как Берия грубо обрывал, третировал не только нас, министров, – мы уже с этим делом смирились, – а руководящих деятелей нашей партии и правительства. Было просто обидно, например, за товарища Ворошилова. Я помню, как Климент Ефремович докладывал по уставу Объединенного добровольного общества. Берия грубо обрывает, оскорбляет. Ну, просто сидишь, и всего тебя скребет.

Управляющий Советом Министров Михаил Помазнев приводил такие детали:

Было сказано: «если будет лезть к моему аппарату, руки отрубим». В грубой резкой форме заявил, что выгоним, и никто не поможет.

Заместитель Берии по Атомному проекту Авраамий Завенягин:

С самого начала бросалось в глаза главное качество Берии – это презрение к людям. Он презирал весь советский народ, презирал партию, презирал руководителей партии. И в этом презрении оказался слепцом, он считал за простаков членов Президиума ЦК, которых он может в любой момент взять в кулак и изолировать. А оказался сам простаком, слепым бараном…

Для Берии не было ничего святого. Каждый работник имел у него эпитет, которых у него был запас. Он не мог назвать, что называется, ни одного человека, которого бы уважал. Много раз приходил на память знаменитый Собакевич, у которого во всем городе не оказалось ни одного порядочного человека, был один порядочный человек – прокурор, да и тот свинья. Так и у Берии – не было людей, которые заслужили бы уважение, к которым он сам мог бы относиться по-человечески.

Министр черной металлургии Иван Тевосян:

Берия пытался держать министров в страхе божием. Бесконечные окрики, угрозы снять с работы, объявить выговор, отдать под суд – вот набор слов в его выступлениях в адрес министров.

Министр нефтяной промышленности Николай Байбаков:

Зная Берию по совместной работе более 10 лет, я не помню случая, чтобы какой-нибудь разговор по телефону или при личной встрече проходил в спокойных тонах. Как правило, он любил выражаться нецензурными словами, оскорблял словами вроде таких: «переломаю ноги», «переломаю ребра», «посажу в тюрьму», «пойдешь в лагерь», «свалю с вышки, на которую ты забрался» и так далее.

Такими запомнили министры методы работы «лучшего менеджера ХХ века».

Удивительно, что такой опытный политик, как Берия, за короткий срок допустил столько грубых ошибок. Даже Сталин никогда не позволял себе так открыто хамить подчиненным, как это делал Лаврентий Павлович. Нахрапистость министра внутренних дел и оскорбляла, и пугала членов Президиума ЦК. Им казалось, что Берия, наконец, перейдет от угроз к действиям. Воспоминания о сталинском терроре были еще очень свежи, и оказаться на Лубянке никому не хотелось.