Лаврентий Берия. Кровавый прагматик - [176]

Невероятная лесть начальнику, заканчивающаяся рано или поздно жестокой расправой над ним, как бы близки они ни были – отличительная особенность политического почерка Берии. Так он вел себя в Грузинском ЧК с Ефимом

Кванталиани, руководителем компартии Грузии Мамией Орахелашвили, вождем Абхазии Нестором Лакобой, с человеком, в честь которого он назвал своего сына, – Серго Орджоникидзе, со своим приятелем и предшественником на должности наркома НКВД Николаем Ежовым.

Видимо, что-то сидело внутри Лаврентия такое, что Зигмунд Фрейд характеризует как эдипов комплекс. Всякое покровительство, необходимость льстить и подчиняться вызывает нарастающее раздражение и жажду мести. Отношение Берии к Сталину вполне вписывается в этот патологический комплекс. Даже современники замечали нарастающую отчужденность Лаврентия от своего благодетеля. Первое, что он сделает, придя к власти, начнет решительно менять установленную предшественником систему. Подобное было в конце XVIII века, когда Екатерину II сменил ненавидящий ее сын Павел I.

Слева направо: Анастас Микоян, Никита Хрущев, Иосиф Сталин, Георгий Маленков, Лаврентий Берия, Вячеслав Молотов

Георгий Маленков и Лаврентий Берия

Маленков и Берия выносят гроб с телом Сталина

Советы без коммунистов

В новом коллективном руководстве страной Берия абсолютный лидер. Но он считает, что не может занять место Сталина. В стране, победившей фашизм, сильны настроения русского национализма, еще один грузин на троне вызовет ропот. На главную должность председателя правительства Берия выдвигает своего приятеля и союзника Маленкова, у которого два бесценных качества – он русский и совершенно лишен политической воли. Берия рассчитывал управлять страной, даже если формально Маленков числился бы первым человеком в государстве.

9 марта 1953 года – похороны Сталина, на трибуне Мавзолея коллективное руководство, три речи. Первая Маленкова, вторая Берии, третья Молотова. Стране и миру становится понятно: Берия – человек номер два в Кремле. Но тем, кто находился на трибуне мавзолея, ясно и другое. Берия не просто второй, это второй, который мнит себя первым. Скоро он будет засыпать своих товарищей по президиуму смелыми записками, проводить реформы и рассылать членам ЦК материалы, компрометирующие Сталина.

Вот как вспоминал похороны Сталина Константин Симонов:

Берия, грузно распирающий широкими плечами стоя-щих с ним рядом, в пальто, закутанный в какой-то шарф, закрывающий подбородок, в шляпе, надвинутой по самое пенсне, шляпа широкополая, вид мрачно-целеустремленный, не похож ни на кого другого из стоящих на Мавзолее. Больше всего похож на главаря какой-нибудь тайной мафии из не существовавших тогда, появившихся намного позже кинокартин… Чем инициативнее он вел себя, чем больше выдвигал предложений, чем больше спекулировал на общем нежелании возникновения внутренних конфликтов, тем успешнее он добивался того, что укрепляло его позиции и расширяло его возможности захвата власти, к которому он готовился…

Берия становится первым заместителем главы правительства Маленкова и министром внутренних дел (Министерство государственной безопасности было упразднено). Однако инициативы Берии очень скоро выходят за рамки МВД.

Лаврентий Берия не был теоретиком. Его идеология проявляла себя в действиях. И нам кажется, что направление этих действий выработалось еще в Баку. Лаврентию Павловичу даже со времен пылкой юности были абсолютно не интересны идеологические химеры. Он с одинаковой эффективностью мог служить конторе Нобеля, меньшевистскому Бакинскому совету, азербайджанской контрразведке или большевистской ЧК. Вся его работа в Грузии очень конкретна. Грузинские большевики не зря чувствовали в нем беспартийного и беспринципного прагматика. И его борьба с ними действительно в некотором смысле была классовой борьбой. По тогдашней терминологии, он был скорее «спец», попутчик. Конечно, он вынужден был маскироваться, изображать из себя твердокаменного большевика в общении со своими покровителями.

Берии повезло именно потому, что Сталину были нужны именно такие люди – управляемые, но эффективные «менеджеры», которые в то же время не лезли в теорию. Потому что теоретик в ВКП(б) на самом деле мог быть только один – сам Иосиф Виссарионович. И когда Сталин по всей стране, а Берия в Грузии, с удовольствием уничтожали старых коммунистов, они шли в одном направлении, но с разной мотивацией. Сталину не нужны были конкуренты, умники, интеллектуалы, постоянно ему противоречащие. А Берия считал идеологов абсолютно бессмысленной частью правящей системы. Не случайно главным составителем его речей был сын царского жандарма, «белый» по духу Всеволод Меркулов. Полагаем, что Шалву Церетели или Богдана Кобулова тоже нельзя назвать убежденными коммунистами. Уже в Грузии, а потом в Москве Лаврентий Берия делает ставку на специалистов.

На допросе от 13 июля 1953 года сын Берии Сергей рассказал о высказывании отца, которое прекрасно характеризует его мировоззрение:

В конце 1952 года, по возвращении из командировки, я в числе других работников был в кабинете у Берии Л. П. в Кремле. Во время обсуждения одного из вопросов стала обсуждаться одна кандидатура, и в процессе обсуждения кто-то сказал, что этот человек (чья кандидатура обсуждалась) работает не за страх, а за совесть. Берия Л. П. серьезно заметил, что «нет людей, работающих за совесть, все работают только за страх». Меня это высказывание Берии Л. П. настолько поразило, что я на том же совещании сказал ему: «Как же так, ведь советские люди работают из-за убеждений, из-за совести». На это Берия Л. П. мне сказал, что я не знаю жизни.