Лавондисс - [45]

В первой кожаной сумке она хранила веточки всех деревьев, которые росли в лесу. Она собирала их много лет, и на этой земле не осталось дерева, которого не было бы в ее сумке в виде короткой подстриженной палочки.

— Это мой лес, — сказала Ясень и воткнула веточки рядом с ним.

— Здесь весь лес, даже тот, что был до Льда, и до предыдущего Льда, и мало кто из женщин видел его через огонь, в котором тает медь. Все леса всех эпох здесь, в моей руке. И если я ломаю сучок, вот так, — и она сломала веточку ясеня, которую держала в руке, — я уничтожаю лес, который находится далеко от меня, в пространстве и времени. Ты слышишь, как ревет огонь? Ты слышишь, как кричат люди, убегая от его пламени?

— Нет, — сказал Кьюин.

— Ты не умеешь правильно слушать, — улыбнулась Ясень.

Она тряхнула второй сумкой.

— Здесь я храню кости многих животных, маленькие кусочки, которые я собрала во время долгих путешествий. Здесь не все. Но Человек есть. А для еды — свиньи, зайцы, олени и лошади. Ощипанные птицы и жирные рыбы. Более чем достаточно, чтобы насытить такого хилого юношу, как ты.

Он поглядел на обломок коричневой кости, которую она держала в ладони.

— Ерунда. Здесь только обломки тупых костей. Как ты можешь сказать, кто из них кто?

— Я не могу, — ответила она. — Пока не брошу их.

Она закрыла глаза и бросила веточки и кости. По-прежнему держа глаза закрытыми, она протянула руку, выбрала из кучи две палочки и положила перед собой, сделав из них крест. Потом, в слепую, взяла кость и положила ее на крест. Затем открыла глаза, посмотрела на то, что получилось, и сказала:

— В лесу из дуба и орешника рыщет гигантская свинья; она мчится по северным тропам.

Кьюин не стал ждать второй подсказки. Он собрал свои копья, сеть и силки, и пробежал двенадцать миль вокруг леса, пока не нашел место, где росли дубы и орешник. Не успел он войти в лес, как свет изменился и стало тихо. Сначала он занервничал, но потом его зрение приспособилось и ему показалось, что он видит сквозь деревья. Он заметил спину гигантской свиньи со смертельными колючками; она бежала по северным тропам. Тогда он погнался за ней, догнал и после долгой борьбы забрал ее жизнь. Он приволок тело домой, по дороге отрезав кусок мяса и оставив его Ясени.

Через неделю он опять пришел к ней. Почувствовав себя сильнее, он взял с собой два копья и два ножа, хотя и оставил дома силки и сеть. Он сел на корточки перед Ясенью, и она опять в слепую выбрала две веточки и сверкающий кусок кости.

— Есть лес, где растут грабы, стволы которых обнимает терновник. Там ты найдешь оленя, холка которого достигает плеча высокого мужчины.

Кьюин недоуменно поглядел на нее:

— В этой земле нет такого места, где растут вместе грабы и терновник. 

— Позови его, и оно появится, — сказала Ясень. — Его можно найти. И я не сказала, что ты будешь охотиться один.

Кьюин, озадаченный, побежал вдоль края леса. Вскоре он устал и вошел в темный лес, где нашел тень и несколько орехов. Он вошел в лес еще глубже, пробиваясь сквозь колючий терновник, и вскоре вокруг него призывно замелькали серебряные стволы граба. Сражаясь с тернистой чащей, он слушал тишину и глядел в странно потемневшее небо, хотя до заката было еще далеко. Стало холодно, землю сковал лед. И он нашел оленя, запутавшегося в чаще, ударил его в шею, согрелся, прижавшись к его пятнистому телу, и отволок обратно в свой мир.

— Ты нашел лес из граба и терновника? — спросила его Ясень, когда он вернулся к ней.

— Да, — ответил юноша и отрезал ей кусок мяса. — Но, клянусь, его не было еще год назад.

— Да, сейчас его нет, — ответила женщина. — Но он рос здесь когда-то, когда земля была моложе.

— Готовь свое мясо, — сказал ей Кьюин. — Твои слова пугают меня.

Так и пошло:

В лесу из ольхи и ивы две лошади плескались в пруду.

В лесу из дуба и липы по южным тропам прыгали зайцы, толстые как свиньи.

В лесном кустарнике из бука и можжевельника он добыл жирных птиц, созревших для убийства.

Девять недель Кьюин бегал вдоль опушки и находил странные леса, и в каждом из них он убивал добычу, которой поддерживал деревню. Его вера в себя росла. Рана на ноге тревожила его все меньше и меньше. Он опять стал легконогим. Никто в деревне больше не смеялся над ним, зато он смеялся над всеми. Он стал отважным и смелым.

В десятый раз он пришел к Ясень только с одним копьем и одним ножом.

Она бросила веточки, выбрала кость, поставила на крест и открыла глаза. И не сказала ничего. Несмотря на грязь, покрывавшую ее лицо, Кьюин заметил, что она побледнела. Она захотела прервать гадание и смешать ветки, но Кьюин остановил ее:

— Деревня голодна. Скажи мне, где можно поохотиться.

— В лесу из березы и боярышника.

— И на кого?

— Ни на одного зверя, известного смертному, — тихо сказала она. — Я вообще не узнаю этот кусок кости.

— Тогда я буду надеяться, что его можно съесть.

— Тебе потребуется больше, чем эта надежда. Тот, кто ждет тебя в лесу, более жесток, чем любой зверь, на которого ты охотился. И он не побежит, он ищет тебя. Он сам охотник. Подожди неделю, Кьюин, и я опять раскину кости для тебя.

— Я не могу ждать. Деревня не может ждать. Я — единственный оставшийся охотник.