Лавка ужасов - [41]

В отличие от Него, я работал с готовым материалом.

- Да, действительно… - смущенно пробормотал Костя. - Это уж я перегнул палку.

- Одно лишь меня тревожит, - сказал профессор, отойдя от окна и положив тетрадь обратно на полку. - Мои жуки родились и выросли в неволе, в то время, как остальные Господни твари являются в мир свободными. Продолжая держать их здесь, я фактически совершаю двойное предательство - по отношению к этим несчастным созданиям и к самому себе. Я не должен так поступать. Вы со мной согласны, Константин?

Костя еще раз заглянул в раструб. Жуки снова, как по команде, уставились на него и защелкали челюстями. Представив, как эти жуткие крючья впиваются в человеческую кожу, как струится из раны кровь, как гибрид упирается лапками, вырывая кусочек мяса, Костя отпрянул.

- Вы хотите выпустить их на волю? - спросил он, тыча дрожащим пальцем в темный бок жучиного общежития. - По-моему, это может плохо кончиться.

- Не стоит волноваться, мой юный друг, - Родин подошел к Косте и приобнял его за плечи. - Мы ведь еще не до конца постигли их природу. Согласен, они проявляют к нам определенный интерес, но это ведь не дает нам права считать их агрессивными и опасными тварями. Я очень долго думал над тем, как можно это проверить. И, знаете, нашел-таки верное решение.

- Можно полюбопытствовать, в чем оно заключается?

- Нужно…

Роман Григорьевич достал из кармана кастет и с размаху ударил Костю в солнечное сплетение. Задыхаясь, Шаталов согнулся пополам. Следующий удар профессор нанес в затылок. Перед глазами у Кости заплясали разноцветные скарабеи. Он потерял сознание и упал.

Спрятав кастет, Родин присел на корточки, взял Шаталова под руки, с усилием оторвал его от пола и подтащил к черному ящику. Быстро вытащив предохранительную панель, Роман Григорьевич запихнул голову своего лучшего ученика в раструб и с силой надавил сверху. В этот момент Костя пришел в себя, но голова его плотно застряла в раструбе. Выбраться из намертво привинченного к столу колеоптерия бедный студент уже не мог. А плотные стенки контейнера превращали его крики в сдавленное мычание. Родин отпустил Костю и отошел в сторону. В ящике раздавалось сухое потрескивание панцирей. Одно за другим насекомые отрывались от земли, облепляя Костино лицо. В тот момент, когда первый жук вцепился жвалами в его щеку, Шаталов яростно забился, уперся руками в стенку колеоптерия и попытался освободить голову. Профессор снова достал кастет и изо всех сил ударил юношу по спине. Руки Шаталова бессильно повисли вдоль тела. В комнате раздавались теперь только сиплое дыхание Родина и мерный скрежет жучиных жвал.

Через полчаса возня в черном ящике стихла. Еще через десять минут Родин подошел с столу и проверил у Кости пульс. Шаталов был мертв. Профессор взял труп за ворот рубашки и начал трясти. Жуки со стуком попадали вниз. Родин вернул на место панель и потянул мертвое тело на себя. Голова Шаталова вышла из раструба на удивление легко. Это ведь теперь была не голова, а дочиста обглоданный череп, на котором лишь кое-где болтались ниточки плоти.

- Даже волосы съели, - ошеломленно прошептал энтомолог. - Жаль парня. Но что поделаешь, наука требует жертв.

Из правой ноздри мертвеца вывалился окровавленный жук. Он сразу расставил челюсти и побежал по ковру к ноге Родина. Отшвырнув в сторону мертвого Шаталова, профессор схватил с полки увесистый том «Энциклопедии бабочек» и, бормоча слова извинения, бросил его на тварь.

Потом он взял отвертку, вернулся к столу и принялся отвинчивать от него громоздкий стеклянный куб.

Когда работа была закончена, Роман Григорьевич обеими руками обхватил колеоптерий. Напрягшись так, что проступили вены на шее, оторвал его от поверхности стола и, чуть не падая, понес к широко распахнутому окну. Поставив жучиный дом на подоконник, Родин присел рядом и отдышался.

- Свобода вида - превыше всего, - механически произнес он, резко подался назад и рухнул вниз, увлекая за собой черный ящик.

Профессор глубоко заблуждался, полагая, что ему удастся оторвать обывателей от фасолевого супа (хватает аж на три дня!) и макарон (вчера нашел один магазин, там дешевле на целых пятьдесят копеек!) и привлечь их внимание к проблемам насекомых. Энтомология была упомянута в газетах лишь как болезненное пристрастие безумного фанатика, натравившего на город завезенных бес знает, откуда жуков-убийц.

Самих насекомых (после того, как был обглодан труп Родина, они успели схарчить еще случившегося поблизости бомжа) очень быстро отловили и уничтожили.

ИНТЕРЛЮДИЯ ПЯТАЯ

Хранилище артефактов Тойвонена являло собой просторную комнату, в которой, помимо коробок с товаром, наличествовало множество стеллажей, шкафов и комодов - там находились вещи, не предназначенные для продажи.

«Как же мне повезло, - думала Ангелина, с интересом разглядывая экспонаты коллекции Эйнари - предметы, большинство из которых, по словам их хранителя, несли на себе отпечатки чудовищных трагедий. - Всего пять дней прошло, а я уже допущена в святая святых».

- И вот он - один из тех самых «жуков Родина», - сказал Тойвонен, снимая с полки плексигласовую коробочку - подобную той, в которой хранилась «дьявольская» муха, но значительно крупнее. - Его, кстати, доставил мне из Ростова некромант Егор.