Лавка старинных диковин - [50]

Промучившись полдня, Кихот уже был готов признать свое поражение. Он с грустью посмотрел на Росинанта. Славное ты создание и очень даже неглупое для лошади, но с винтиком твои копыта не справятся.

А ведь когда-то у Кихота был оруженосец по имени Санчо Панса. Где же носит тебя, дружище, когда рыцарю позарез нужна твоя помощь?

Может, Дон Кихот, как и обещал, назначил его губернатором острова? Если и имело место такое событие, в памяти оно не отложилось. Санчо рядом нет, и с этим необходимо смириться.

Но нельзя ли кого-нибудь другого попросить об услуге? Винтик ввернуть – это же такой пустяк… Хотя на границе Бросовых Земель, кишащих механическими монстрами, членистыми исполинами, металлосиликоновыми демонами, галлюцинациями и колдовскими чарами, помощи, конечно, не допросишься…

Рыцарь без страха и упрека в трудной ситуации всегда остается весел и бодр. Но даже это качество – лучшее из качеств Кихота – сейчас, похоже, оставило его. Судьба, по всему, обошлась с ним несправедливо. Он забрался в такие дебри; он готов бросить вызов всем опасностям этого мира и мира соседнего; он жизнь согласен отдать ради дамы своего сердца, дочери своего создателя Мэдигана, – женщины, чьи красота, ум и добродетель он прославляет во всех городах и весях, где бы ни лежал его путь, – и многие бездыханные тела усомнившихся в достоинствах принцессы Психи являются доказательством его верности обету. Подвиг сей он вершил бы и дальше, но как это делать без головы на плечах?

Дон Кихот, злосчастный старик! Тебе ничего не остается, как продолжать рыцарские странствия с головой под мышкой. И в седельную суму ее не уберешь, поскольку ты должен видеть, какие препятствия встают на твоем пути и кто из врагов бросает вызов твоему боевому искусству. Голова ведь не только смотрит, она еще и планирует, а когда ее нет, в душу закрадывается осознание тщетности и безвыходности, и вкрадчивая эта гниль угрожает вскоре завладеть тобой целиком; спохватишься – ан уже и не помнишь, кто ты и для чего создан, и даже имя высокородной дамы, чью красоту ты взялся прославить во всей Вселенной, улетучилось из памяти.

Отдавая себе отчет в том, что с отделением головы от туловища его способности слабеют, рыцарь познал отчаяние. Как же не хватает ему Санчо, верного оруженосца! А все-таки сделал ли его Кихот губернатором острова? Или дальше обещаний не зашло? И существовал ли вообще на свете этот Санчо? Память уже ненадежна. Что ни говори, безголовый рыцарь – не рыцарь, он лишен того необходимого минимума, что позволил бы ему продолжать служение.

Сознавая, что само его существование под угрозой, Дон Кихот остановил лошадь на живописной полянке. Здесь на зеленой листве свет играл с тенями, но эта картина не услаждала взор странника. Он спешился с горькой мыслью: место вполне подходит, чтобы встретить смерть…

Но ничуть не меньше оно годится и для спасительного чуда.

Молиться робот Кихот не умел. Служи своей даме и спасай мир от бед и напастей – таков был его незамысловатый девиз, и всегда казалось, что странствующему рыцарю этого вполне достаточно. Но теперь, сев на траву и положив рядом с собой голову на ствол поваленного дерева, он впервые почувствовал, что более не в силах выполнять свой долг.

Тогда Дон Кихот встал на колени, сложил ладони перед грудью и взмолился к неведомому Богу – к тому, кто стоит над всеми религиями, культами и приходами и никого из своих адептов не ставит выше других, – к Богу одиноких благородных скитальцев, которые черпают веру вовсе не из священных писаний или богословских трактатов.

– О неизвестная сущность, – громко заговорил он, – никогда прежде я не смел обращаться к Тебе, полагая, что Ты занят более важными вопросами, чем нужды скромных механизмов. Но теперь мне ничего другого не остается, как просить о помощи, ибо я не в силах продолжать свой путь. Господь, я всего лишь робот – да Ты, наверное, и сам это уже понял по металлическому тембру молитвы. С этим я ничего поделать не могу, но, поверь, в моем искусственном теле живет душа, и однажды, я это чувствую, моя личность вся как есть сольется с Твоей; я вернусь туда, откуда вышел, о великий разум Вселенной. Но сейчас, по моим ощущениям, еще не пора уходить. Если это так, то я смею просить об услуге. Пришли мне помощника, который выполнит простую, но необходимую работу – водрузит голову раба Твоего на ее место. Господи, не оставь без ответа мою смиренную мольбу, ибо я уже не в состоянии помочь себе сам.

И ведь не было у робота Кихота предчувствия, что чудо непременно произойдет. Однако кое-что все же случилось. Вдруг зашуршала листва дерева, под которым сидел рыцарь. Ветерок? Но датчики движения не фиксировали никаких перемещений воздушных масс. Дон Кихот взял голову и наклонил ее так, чтобы она глядела на крону.

Верно, на дереве кто-то есть. Благодарение Господу, внявшему молитве!

– Эй, вы, на дереве! Слышите меня?

– Разумеется, я вас слышу, – последовал ответ.

– И давно там сидите?

– Вообще-то, не знаю. Если на то пошло, я даже не возьму в толк, как здесь оказался.

Кихот догадывался, как незнакомец попал на дерево, но счел обсуждение этого вопроса несвоевременным.