Лаванда - [8]

- Хорошо, вот вы сейчас, конечно, заняты, - собираете свой урожай, - а что же вы делаете здесь зимой? - живо спросил Белогуров.

- Зимой? Делаем перекопку плантаций.

- Как перекопку? Вручную?.. А трактор?

- Что вы - трактор! Это вам не степь, товарищ! У нас, увы, копают по старинке лопатами. А копать зимой можно далеко не каждый день. Когда идут дожди, перекопку бросаем. А то еще того хуже: вздумает вдруг нас засыпать снегом, - тогда мы, конечно, только существуем и усиленно топим печки.

- Небо коптите?

- Небо коптим... Да, я еще не сказала вам, что у нас, кроме лаванды, есть розмарин и несколько гектаров казанлыкской розы. Но роза у нас - дело еще более молодое, чем лаванда, так что розовое масло мы хотя и гнали в этом году, но, так сказать, в порядке пробы.

Локомобиль между тем однообразно фукал, пар по замотанной в парусину трубе тек в перегонные кубы, а невдали от изнывающих от жажды инженеров падала струйкой из трубы водопровода чистейшая на вид вода, направляясь потом по узкой канавке к яме, в которой гасили известь.

- Ох, не могу терпеть! Очень здесь горит! - дернул ладонью по кадыку Кудахтин и пошел к этой заманчивой струйке.

- Напейся и мне скажи, какая вода! - крикнул ему вдогонку Белогуров, а Хромцова предложила участливо:

- Да вы бы, товарищи, зашли на пчельник, там наши пасечники Покоевы муж и жена - угостили бы вас лавандовым медом... А может быть, даже и чаю для вас согрели бы, - они люди добрые. Вот их детишки, кстати, Володя и Катя, они вас и доведут.

- Так это с пчельника, значит, ребятишки? Ва-во-дя! - крикнул Белогуров именно так, как называла мальчика его сестренка.

- Вы, стало быть, с ними уже познакомились? - слегка улыбнулась Хромцова.

- Ну, еще бы! Мы с ними - старые приятели! - игриво отозвался Белогуров.

IV

Ульи были расставлены очень аккуратно, такими же правильными, безупречно по веревочке протянутыми рядами, как росли на плантации кусты лаванды. Пчельник был устроен в яблоневом саду, разбитом еще тем самым адвокатом по бракоразводным делам, фамилию которого забыл Белогуров.

Ульи были приземистые, широкие, на четырех дубовых чурбачках каждый, с крышами односкатными, крытыми где железом, где фанерой, но однообразно окрашенными золотистой охрой, веселой на вид.

Яблоки на яблонях висели густо, - год для них был урожайный, - но все они были одного сорта, мелкий и жесткий, хотя и румяный, красивый синап.

Сарай стоял сзади за пчельником, а прямо против пчельника, через дорогу, небольшой домик, куда и привели инженеров Володя с Катей.

По дороге Володя успел задать Белогурову, совершенно для него неожиданно, один из тех вопросов, которые приходят в голову только детям. Он сначала пригляделся к этому черному, толстогубому дяде насупленными голубыми глазами, прежде чем спросил совершенно серьезно и даже как будто хриповато:

- Дядя, а дельфины - они чихают?

Дельфинов в Черном море много. Белогуров видел, купаясь, как они выскакивают из воды, как они гоняются за стаями мелкой рыбешки чуларки или султанки, видел с берега, как далеко в море охотятся за ними флотилии дельфинников с алломанами, но чихают ли дельфины, он не знал и ответил:

- Охота тебе, Володька, задаваться такими роковыми вопросами!

Однако Володька посмотрел потом также насупленно-серьезно на Кудахтина и к нему обратился так же басисто:

- А ты, дядя, не знаешь!

У крыльца домика безмятежно лежала и нежилась в тени крупная черно-рыжая свинья; каштановая лохматая собака на цепи, когда-то от излишнего усердия сорвавшая уже себе голос, выскочила свирепо из конуры с придушенным рыком, и на крыльце, вышиною всего в две ступеньки, показался обеспокоенно глядевший человек, которому Володька крикнул, показав на Белогурова:

- Па-ап, а пап! Вот!

Пчеловод Покоев подтянул брюки, в которые забрана была синяя рубаха, перепрыгнул через непроходимо лежавшую свинью, прикрикнул на собаку и стал перед гостями, небольшой, подстриженный ежиком, красный с лица, с пытливыми сорокалетними серыми глазами в набрякших веках и с протянутой, неслабой на вид рукой.

Белогуров объяснил ему, как и откуда они сюда попали, и он сразу же стал благодушен и говорлив.

- Пчельник наш хотите посмотреть? Могу показать, вполне могу, - только если вы курящие, не ручаюсь тогда, что какая-нибудь сердитая вас не покусает. Курильщиков и длинноволосых пчелы не любят, - впрочем, вы оба стрижены лучше не надо... Сетку могу вынести, только сетка у меня всего-навсего одна...

- А зачем же собственно нам надо ходить по пчельнику? - сказал Кудахтин. - Мы его и отсюда отлично видим - все ваши двести ульев.

- Двести двадцать, - скромно поправил Покоев, а Белогуров, чтобы быть ближе к цели, воодушевленно щелкнул пальцами:

- Говорят, у вас мед замечательный, из лавандовых цветов!

- А вы уж это слыхали?

- Еще бы! Слухом земля полнится!

- Так что вы, товарищи, может, желаете проверить, так ли оно на самом деле? - понял его Покоев. - Что же, за чем дело стало? Заходите в комнату, могу вас попотчевать, только будет сотовый, зато первой свежести: только нынче утром вырезал.

И он начал расталкивать ногою свинью, которая, впрочем, сочла это за хозяйскую ласку и не вставала, только хрюкала блаженно, покачиваясь, но отнюдь не открывая глаз.