Латино-Иерусалимское королевство - [81]

.

Еще раз отказавшись вернуть корону Ги, франки, собравшиеся в Тире, решили, не мешкая, вновь выдать замуж королеву Изабеллу, которая в тот момент готовилась родить от Конрада дочь Марию. Выбранный на роль ее мужа Генрих Шампанский испросил согласия короля Ричарда, который посоветовал племяннику занять трон, но не жениться на Изабелле. Подобный выход был нереальным, и 5 мая 1193 г., Генрих Шампанский отпраздновал свою свадьбу с королевой Иерусалимской. Но остались проблемы, связанные с тем, что Онфруа Торонский был еще жив (он служил Ричарду посредником во всех его переговорах, так как знал арабский): Ричард не зря предупредил своего племянника Генриха о незаконности развода Изабеллы и Онфруа. Действительно, две дочери, которые родились от брака Генриха и Изабеллы, Алиса и Филиппа, принесут своим мужьям в приданое право претендовать на владение Святой Землей и Шампанью, но из-за незаконности своего рождения не смогут достичь желаемого. Одна из них, Филиппа, неоднократно и в течение многих лет нарушала спокойствие на Западе: ее муж, Эрар де Бриенн, потребовал себе графство Шампанское, что стало причиной нескончаемых смут и заставило папство еще раз напомнить о событиях, произошедших в 1190–1192 гг. вокруг Иерусалимского трона^{276}.

В конце концов счастье улыбнулось и королю Ги: в то время как трон уплывал из его рук, тамплиеры, получив от Ричарда Львиное Сердце Кипр, столкнулись на острове с восстанием и подавили его ценой огромных усилий. Тогда они продали в мае 1192 г. остров низложенному королю Иерусалимскому. Ги сохранил свой титул, поскольку Генрих, именовавшийся просто «сеньором Иерусалимского королевства», мог короноваться только после смерти Лузиньяна. Ги пригласил в свои новые владения своих сторонников из числа преданных ему «пуленов», таких как сеньора Бейсана Ренье Джебайлского и пуатевинцев, пользовавшихся его расположением, Рено Барле (де Монтрей-Беллей), Говена де Шенеше, Риве, маршала Гуго Мартена и его племянников, Фулька д'Ивера и Лорана дю Плесси (предки кипрских сеньоров дю Морф, вероятно, принадлежавшие к семье, из которой происходил кардинал Арман дю Плесси де Ришелье)^{277}. Так, после шести лет смут (1186–1192 гг.) закончилась борьба Конрада I и Ги де Лузиньяна, которая косвенно послужила созданию на Востоке второго латинского королевства. Но в Сирии эта борьба стала причиной ослабления королевской власти: бароны никогда не забудут, как они заставили не понравившегося им короля оставить трон.

III. Четвертый крестовый поход (1192–1204 гг.)

По договору, заключенному с Саладином в 1192 г., латинскому королевству предоставлялось перемирие на три года и три месяца, гарантировавшее франкам период затишья до декабря 1195 г. На самом же деле, за 99 лет, которые протекли до падения последних латинских колоний Сирии (1192–1291 гг.), это перемирие без конца продлевалось с мусульманскими государями. За первый период существования Иерусалимского королевства также часто заключались перемирия^{278}: между королями Иерусалима и правителями Дамаска, которые, с одной стороны, беспокоились за урожай, а с другой — не желали прерывать торговый путь, приносивший прибыль их подданным; наконец, в силу политической необходимости уже возникли необычайно интересные условия международного права — были обозначены зоны, где караваны проходили свободно даже во времена войны (Ибн Джубайр рассказывает о запрещении нападать на торговцев на дороге Бейт-Джин в Тороне), осуществлялся раздел урожая в некоторых районах, и т. д… Но в XIII в. постоянная угроза, нависавшая над королевством во время Балдуинов, исчезла. За период почти в столетие, восемьдесят лет мира (1192–1197, 1198–1204, 1204–1210, 1211–1217, 1221–1239, 1241–1244, 1254 или 1256–1263, 1272–1290 гг.) почти полностью устранили напряжение во франко-мусульманских отношениях. Торговые интересы, которые связывали итальянские конторы побережья и мусульманские базары на внутренних территориях, оттеснили на второй план религиозный антагонизм, о котором время от времени напоминали крестовые походы. Еще сильней, чем в XII в., ожесточилось противостояние между образом мыслей «пулена» и «крестоносца»^{279}, и мгновенные вспышки военного насилия покажутся странными не только мусульманам, но и самим франкам Сирии.

Из-за этого политика государей второго королевства Иерусалимского примет новый оборот: это королевство, не имевшее прежней территориальной основы, не могло, как некогда, ввязываться в войну с сарацинскими государствами, не заручившись союзниками из числа тех же мусульман, или без поддержки мощных крестовых походов. Дипломатия сменила оружие, и хотя в королевстве не забывали о конечной цели — восстановлении Иерусалимского государства во всей его целостности, теперь главной задачей стало не нарушить тщательно устроенное равновесие сил, которое позволяло франкам удерживаться на побережье. Видно, как Иерусалимские короли будут сдерживать ярость только что прибывших крестоносцев, мешать им прямо провоцировать мусульман из страха, что после их отбытия вся тяжесть неравной борьбы падет на их плечи. Напротив, они старались получать все сведения о внутренней ситуации в мусульманской Сирии и подгадать удобный момент, чтобы добиться значительных уступок у сарацинских правителей.