«Ласточки» над фронтом - [23]

— Нина, нам бы только через Терек перетянуть, только через Терек, повторяла Леля. По Тереку в те дни проходила линия фронта.

Самолет быстро терял высоту. «Только бы не потерять сознания и не попасть к немцам», — лихорадочно билось в голове тяжело раненной Нины. Истекая кровью, собрав последние силы, она резко развернула падающую машину в сторону Терека: лучше утонуть, чем попасть живыми к фашистам, а до наших передовых частей не дотянуть — на самолете не только остановился мотор, но и были перебиты рули управления.

И тут, когда надежды у измученных девушек уже не оставалось, случилось невероятное. Случайный восходящий поток подхватил «ласточку». Неожиданно с перебоями заработал мотор. И хотя через две минуты он заглох окончательно, но самолет пролетел еще несколько километров вперед.

Наконец машина в полной тишине и темноте коснулась земли. Сразу же вспыхнул прожектор и открылась стрельба. Самолет приземлился на нейтральной полосе.

Нина и Леля забрали планшеты, выбрались из машины и поползли в сторону своих окопов.

— А «ласточка» наша как же, Нина? — приглушенно сказала Леля.

— Ничего не поделаешь, придется оставлять. Давай в сторону вон тех кустов двигаться.

Отползли, залегли в бурьяне, тревожно прислушиваясь к шорохам ночи. Встали, медленно двинулись вперед, Нина впереди, за ней Леля. Шли, преодолевая слабость и боль. В сапогах кровь, осколки в руках и ногах. Услышат шорох, замрут, переждут — и дальше.

— Нам бы только до подножья горы добраться, там укроемся, сделаем перевязку, — настойчиво твердила Нина.

А идти становилось все тяжелее — наваливалась слабость, сил совсем не оставалось. Вдруг Нина остановилась:

— Леля, больше не могу. Оставь меня, иди дальше сама.

— Ты что, с ума сошла! Как это я тебя оставлю? Так, по очереди поддерживая друг друга, двигались вперед. Когда вышли на проселочную дорогу, им стало казаться, что сапоги слишком громко стучат. Сняли их и пошли в носках.

Шли часа два, Нина совсем обессилела. Документы и планшет отдала Леле, только пистолет продолжала держать в руке. Наконец подошли к горам. По оврагу протекала речка, через нее перекинут маленький мостик. Поспорили, идти через него или в обход, лесом. За мостиком вспыхнул и погас крошечный огонек.

— Леля, за мостком, наверно, засада. Может, наши? — с надеждой сказала Нина. — Пошли через мост, рискнем.

Через несколько шагов девушек остановил окрик:

— Стой! Кто идет?

Леля упала на землю:

— Ты кто, немец или русский?

Когда же Лелю и Нину привели на КП, силы совсем оставили их, Нина потеряла сознание.

— Ах, сестрички, что же вы, — суетились вокруг подруг пехотинцы, — мы ведь вас несколько часов искали, решили, что вы погибли…

Пожилой фельдшер решительно и умело перевязал подруг. От рук его крепко пахло табаком, пальцы были желтыми от йода.

У пехотинцев Распопова и Радчикова пролежали целый день. Бойцы хотели было вытащить самолет, но место, где приземлились девушки, было сильно заминировано и простреливалось противником. Пришлось уничтожить машину, чтобы не досталась врагу.

Утром следующего дня фашистские танки перешли на этом участке фронта в наступление. Распопову и Радчикову решено было немедленно эвакуировать с переднего края. Они попали в медсанбат, находившийся недалеко от линии фронта.

— Ох, и нагляделись мы на людское страдание, — говорила позже Нина. Каких только тяжелораненых там не было. И что за люди, какая самоотверженность!

Многие из них просили оперировать нас в первую очередь.

После операции девушек отправили в тыловой госпиталь, в Орджоникидзе. Но им так не хотелось отрываться от своего полка, от боевых подруг, с кем сроднили тяжелые испытания первых месяцев на фронте.

— Леля, я разузнала абсолютно точно — маршрут проходит совсем рядом с точкой базирования полка. Ты как?

— Конечно, в полк! Там долечимся.

В одной из станиц девушки пересели из госпитальной машины на попутную, шедшую в сторону нашего аэродрома, и вскоре добрались до дома. Как мы обрадовались им! Бережно помогли выбраться из машины, донесли в общежитие. За эти несколько суток Нина и Леля очень изменились, особенно Нина похудела так, что, увидев себя в зеркале, не сразу узнала.

Только через два месяца к Нине вернулись силы. Для того чтобы поставить подруг на ноги, много сделала наш чудесный доктор Ольга Жуковская. Не раз предлагала Нине поехать в санаторий.

— Нина, курортное лечение тебе совершенно необходимо, ведь такая потеря крови была, — уговаривала она.

— Нет, доктор, я лучше здесь, дома. Девочки все время в санчасть приходят, это такая радость — быть со своими. Вы же сами не раз говорили, что радость лечит…

Так закончилось одно из самых памятных испытаний летчицы Нины Распоповой. А вскоре она вновь вернулась к боевой работе. В первый раз после ранения Нина вылетела на задание со штурманом эскадрильи Ларисой Розановой. Не забыть никому из нас этих полетов на защиту города Орджоникидзе.

У самого подножья Казбека — высота его почти пять тысяч метров притулился аул Анадир. Тут и сосредоточились части фашистов, готовившиеся к наступлению на Орджоникидзе. Ночи стояли такие темные, что в двух шагах ничего не видно. Летишь — и кажется: впереди, совсем рядом, черная стена гор, сейчас врежешься. Многие из нас, в том числе и Нина, имели опыт полетов в горах, знали, что чувство это обманчиво. А все равно: сидишь, бывало, в кабине самолета, съежившись в комочек, и с минуты на минуту ждешь — сейчас самолет наткнется на эту черную стену.