Ласточки и амазонки - [111]

– Кто? – спросила Сьюзен.

– Дикари.

Ветер стих. Укосины развернулись к корме, и главный шкот коснулся воды.

– Сядь на подветренную сторону, матрос, – скомандовал Джон. – Укосина сейчас пойдет на разворот.

Нэнси на «Амазонке» сидела с подветренной стороны по той же самой причине.

– А может, лучше грести? – спросил Роджер.

– Тебе моторная лодка нужна, – заметил капитан Джон.

– Вовсе нет! Парус – это вещь.

Не торопясь, флот миновал остров Дикой Кошки. Остров опять был необитаемым островом, как тогда, когда Титти смотрела на него с Дариенского пика. И все же это был уже не тот остров. Джон, глядя на него, вспоминал гавань, путеводные огни бакенов и то, как проплыл вокруг острова и как лазил на огромное дерево. Для Роджера остров навсегда оставался местом, где он научился плавать. Для Сьюзен это был лагерь, хозяйство и готовка на большую семью. Титти думала о нем как об острове Робинзона Крузо. Это был ее остров – хотя бы потому, что она была на нем одна. Она помнила тропинку, по которой шла, пробуждение в темноте и крик совы. Она помнила оляпку. Она помнила, как выводила «Амазонку» из гавани. Она посмотрела через озеро на Бакланий остров, потом на «Амазонку», скользившую по воде на расстоянии кабельтова. Неужели она на самом деле поставила «Амазонку» на якорь в темноте?

Когда миновали залив Баржи, капитан Флинт подгреб к ним, чтобы еще раз попрощаться.

– До свиданья! – крикнули они.

– До следующего лета, – ответил он, потом положил весла и смотрел вслед флоту, который медленно плыл к мысу Дариен.

Под Дариенским пиком флот разошелся в разные стороны.

Они покричали еще «до свиданья», и «помните о нашем союзе», и «до следующего лета».

– Троекратное «ура» острову Дикой Кошки, – скомандовал Джон. Все завопили «ура».

– Троекратное «ура» Ласточкам, – крикнула в ответ Нэнси.

– И Амазонкам, – ответили ей.

Джон ослабил шкот. Парус поймал ветер, и «Ласточка» направилась к пристани Холли-Хоув. «Амазонка» шла своим курсом. Вскоре она исчезла из виду за мысом.

– Не хочу, чтобы это кончалось, – сказал Роджер.

– Ну зато мы больше не будем питаться пеммиканом, – заявила Сьюзен.

– А как насчет того, чтобы спеть «Солонину»? – спросила Титти, и они запели:

Солонина, солонина нам отрада,

Солонина и сухарь, о!

Солонина, солонина нам отрада,

Солонина и сухарь, о!

Пока на берегу едите вы еду повкуснее, о!

Не забудьте моряка,

Фол-де-риддль, фол-де-ри-да!

– Сьюзен – бывалый боцман, – заметил Роджер.

– Да все мы бывалые, – ответил Джон.

– А какую песню поют в конце плавания? – спросила Сьюзен.

Титти начала, остальные присоединились, потому что все знали эту песню:

О, вскоре услышим, что скажет старик,

Брось ее, Джонни, брось.

На берег сойдешь и плату возьмешь,

Пора нам бросить ее.

Брось ее, Джонни, брось по-мужски,

Брось ее, Джонни, брось.

О, брось ее, Джонни, пока еще можно,

Пора нам бросить ее.

– А кто был этот Джонни? – спросил Роджер. – Эгей, а вон мама с Викки идут по полю от фермы!

ДА ЗДРАВСТВУЮТ

ЛАСТОЧКИ И АМАЗОНКИ!