Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская - [131]
Вадим Козовой написал на тему об этой переписке блистательное эссе «Поэт в катастрофе», отмеченное критикой как наиболее глубокое и живое воплощение этого литературного жанра[406]. Эссе было опубликовано в 1994 году в России в книге Вадима[407], в которой он приводит интереснейшие письма Пастернака, дошедшие до Сувчинского (часть из них была перехвачена КГБ). Эти письма Бориса Леонидовича Петр Сувчинский называл своими «главными драгоценностями».
В 1997 году Вадим организовал в Москве первую в России выставку «Анри Мишо. Поэзия. Живопись». В том же году впервые в России проходит вечер поэзии Вадима Козового в Библиотеке иностранной литературы. Его стихотворения звучали и в петербургском Доме-музее Ахматовой в июле 1998 года.
Обожая свою тещу, Ольгу Ивинскую, Вадим боролся с советской системой за возврат архива Ивинской из казематов КГБ, имея доверенность от Ольги Всеволодовны на ведение всех дел в судах и властных структурах РФ. После выхода в ноябре 1997 года, в разгар суда за архив Ивинской, «лживой и провокационной» (слова Вадима) статьи Дардыкиной в «Московском комсомольце» (№ 216–17726), Вадим добился публикации в газете «Известия» статьи-отповеди провокаторам, которую написали известные парижские профессора-слависты Мишель Окутюрье и Жорж Нива, много лет лично знавшие Пастернака и Ольгу Ивинскую. В своей статье они назвали публикацию Дардыкиной подлостью. В нашем разговоре на эту тему в Париже в мае 1998-го Вадим резко сказал:
— Все эти наследники гэбистов и литературных бонз вновь дорвались до власти. Вновь, как в сталинские времена, будут бессовестно клеветать на свидетелей их подлостей и торговать ворованными ценностями, шагая по трупам.
Отношение Козового к Евгению Борисовичу Пастернаку было крайне негативным. Имея большой лагерный и жизненный опыт, Вадим говорил:
— Евгений Пастернак играет роль консультанта продажных журналистов, призванных травить и дискредитировать образ Ольги Ивинской. Захватившая архив Ивинской группа ему щедро платит, открывая монопольный доступ в спецархивы. Потому с материалами, упрятанными в ЦГАЛИ, он творит все, что хочет, блюдя интересы «группы захвата». Мудрая Ариадна его просто презирала, считая, что с таким даже сидеть рядом стыдно. Надеюсь, Ире удастся опубликовать письма Ариадны, приходившие в лагерь к Ольге Всеволодовне и Ирине[408].
Тогда, в Париже, я спросил Вадима, как рядовой читатель может распознать друга или недруга в бывшем окружении Пастернака теперь, когда все его хулители примазываются к славе поэта, объявляя себя его сторонниками и защитниками.
— Всегда, когда надо узнать, чего достоин человек из окружения Пастернака, узнай мнение Ариадны Эфрон, — ответил он. — И если она сказала, что этот человек — дрянь, то больше ничего знать о нем не надо. Это и есть дрянь. В том, что касалось Бориса Леонидовича, у Ариадны был высший, гамбургский счет. Ариадна часто напоминала Ольге Всеволодовне наказ Пастернака никогда не иметь дел с Евгением. И мне приходилось защищать Ирину от его угроз и «советов» дружить с властями, особенно когда семейство Пастернак потянулось за зарубежными гонорарами Бориса Леонидовича. Евгений и Леня в 1965 году пытались шантажировать Ирину, чтобы заставить Ольгу Всеволодовну отказаться от наследия Пастернака. Постыдно и то, что другие сочинители поддакивают Евгению Борисовичу, надеясь, что за это их тоже как-нибудь подпустят к столику с архивами — пусть и усеченными, но как желанна такая подачка!
На мой вопрос, почему же он не напишет об этой роли Евгения Борисовича, Вадим с досадой сказал:
— Пока архив Ивинской не вырван из лап ЦГАЛИ, я должен молчать. Но последнее письмо Евгения Борисовича в суд говорит, что ждать хорошего не приходится, и нам пора действовать через международный Страсбургский суд.
Речь шла о письме Евгения Борисовича в Савеловский суд, которое в январе 1998 года с воодушевлением зачитывала на суде директор ЦГАЛИ Наталья Борисовна Волкова. «Козовой, — писал Евгений Борисович в этом письме, — превратно понимает мое неучастие в суде». Евгений Борисович выражал глубокую благодарность ЦГАЛИ и желал, чтобы все архивы Ивинской не покидали стен ЦГАЛИ. Это его желание привело к решению Савеловского суда от 28 августа 2000 года — «Отобрать архив у Ольги Ивинской». Запись выступления Волковой на суде, где она читает письмо Евгения Борисовича, у Вадима уже была.
— Я этим делом с осени займусь вплотную, направлю заявление в Страсбургский суд, — говорил Вадим в мае 1998-го.
Хорошо помню еще один фрагмент нашего с Козовым разговора в Париже. Речь шла об обвинении Лидии Чуковской: якобы после возвращения из лагеря Ольга брала у Чуковской деньги для посылок заключенной Надежде Адольф-Надеждиной, но «посылок Надеждина не получала, а деньги Ивинская не возвращала, так как тратила их на свою косметику». Вадим не мог понять, как решилась Лидия Корнеевна написать такое в своих «Записках об Анне Ахматовой», ведь Надеждина, вернувшись из лагеря в 1956 году, сама разоблачила эту ложь и написала Чуковской резкое письмо. Это был явный, злобный наговор из-за ревности Лидии к Ольге, которую любил Пастернак
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.