Лара Крофт - расхитительница гробниц - [19]

Парень тоже вполне искренне привязался к патрону, для чего имелось немало причин. Пауэлл платил ему очень приличное жалование. Две тысячи фунтов в месяц — это ли не предел мечтаний для молодого человека, только-только начинающего карьеру? Да и держался Манфред со своим секретарем на вполне дружеской ноге, никакого высокомерия, столь обычного в отношениях между хозяевами и прислугой, не было и в помине. Есть и пить — вместе. «Секретарь, — подчеркивал Пауэлл, — хранитель секретов.»

…Проскальзывала порой, конечно, мыслишка, что Александр Великий в секретарях не хаживал. Проскальзывала, исчезала — почти без следа.

Почти.

Конечно, работа имела свои издержки и даже неудобства. Пиммсу надлежало присутствовать не только при секретных переговорах или сделках шефа, но и участвовать в мероприятиях, против которых восставало все его естество. Пауэлл частенько закатывался в бордели и ночь напролет кутил с проститутками. Александер же был несколько предубежден по отношению к данной категории подданных Ее королевского величества. И вовсе не потому, что те торговали собой.

Пиммсу (и такое бывает!) больше нравились парни.

Он не был геем в полном смысле этого слова, по крайней мере таковым себя не считал. Ему больше нравилось слово «бисексуал». Кое-какой «традиционный» опыт у него тоже имелся. Наука — наукой, а природа требовала своего. Другое дело, что Пиммс, весьма скрытный по натуре, не афишировал, подобно соученикам, своих побед на амурном фронте. Да и что афишировать? Раз-другой в месяц он навещал рыженькую Бэтси из братства «Альфа». Этого ему вполне хватало — буйством темперамента Александер не отличался. Тоже, наверное, матушка постаралась.

Однако достаточно скоро Пиммс стал наблюдать за собой некие странности. Ему очень нравилось рассматривать своих однокурсников в мужской раздевалке, к примеру, когда они принимали душ после жарких баскетбольных баталий. Или любоваться статуями античных атлетов, особенно эллинистического периода, когда скульпторы подчеркивали в мужской фигуре частичку женственного начала.

…А ведь понимали!

Пиммс, естественно, встревожился. Он знал, что клеймо гея в наше время перестало быть позорным. Наоборот, многие деятели культуры и искусства открыто бравировали своей «ориентацией». Тот же Версачче или Элтон Джон. Так-то оно так, но Александер происходил из крепкой своими религиозными традициями семьи. С самых пеленок ему внушали, что он рожден для продолжения славного рода Пиммсов, известного еще со времен Реставрации. А какое же потомство может быть от двух лиц мужеска пола?

Да и не только это, конечно. Как ни крути, а быть пидором!..

Парень добросовестно проштудировал специальную литературу, сходил, переборов себя, к сексопатологу и несколько успокоился. Стопроцентный гей — это тот, кто по-другому не может получать сексуального удовлетворения. Но ведь с Бэтси ему было хорошо? Хорошо! Может, и не слишком, но… Хорошо! А интерес при виде мужского тела — просто блажь, следствие… Ну, хотя бы чрезмерных умственных перегрузок и затворнического образа жизни.

Пройдет!

Увы, не проходило. И, о ужас, Пиммс все больше убеждался в том, что главной причиной того, что ему хорошо служилось у мистера Пауэлла, было то, что шеф — дьявольски привлекательный мужчина. Глаза, улыбка, узкие сильные бедра… Не Аполлон Бельведерский и даже не любимый римским императором Адрианом томный красавец Антиной, но все же…

Ради Манфреда Пауэлла Пиммс был готов на все. Ну, не броситься в Нил, как это сделал Антиной ради императора Адриана. Но на многое.

Душой сочувствуя своему шефу, Александер, однако, не одобрял его контактов с иллюминатами. Не одобрял, и чем дальше, тем больше начинал опасаться. Все, что Пиммс знал об этом тайном ордене, свидетельствовало не в пользу «светоносцев». Опять владычество над Землей, опять строительство Прекрасного Нового мира! Якобинцы, наци, коммунисты, теперь еще и эти… Однако Пауэлл только посмеивался, когда его секретарь-референт заводил подобные разговоры. Посмеивался — и говорил что-то о целях и средствах. И это не ново! Как будто бы Пиммс не читал коварного флорентийца Макиавелли. Ишь, второй Цезарь Борджа выискался!

…В такие минуты он был готов разлюбить шефа.

Особенно не понравился Пиммсу их последний визит в Венецию. Явная и недвусмысленная угроза слышалась из уст Гроссмейстера иллюминатов. В их распоряжении всего одна неделя. А что потом? Александер предпочитал об этом не думать. Он хорошо знал о методах, которыми пользовались члены ордена для устранения провинившихся братьев. Тут они тоже не были оригинальны. Укол замаскированной в зонтике отравленной иглы — еще милость, а вот когда человек исчезает, и его останки находят только через месяц. Находить-то находят, да вот опознают с трудом. Тяжелый месяц выдался для бедняги!

А шеф и в ус себе не дует! Назначил на завтра очередной светский раут, как будто не ему нужно искать этот самый «ключ». Наплел что-то о «древних космологических моделях» — и что? Хотел бы Пиммс посмотреть на лица всемогущих членов Внутреннего Круга, изучи те бумаги, принесенные с собой Александером на заседание ложи. Ха! Скорее всего, они бы просто ничего не поняли. Идя на эту ответственную встречу, молодой человек по вдохновению свыше, безо всякой системы надергал из библиотеки мистера Пауэлла первые попавшиеся рукописи — лишь бы были подревнее на вид да написаны на каком-нибудь малопонятном языке. Он сильно сомневался, что кто-либо из двадцати одного члена Внутреннего Круга мог слету разобрать древнеегипетские или древнееврейские письмена. А вдруг смогут? Или еще хуже, пригласят его, Пиммса, для сердечной беседы, накалят на огне клещи…