Ланарк: Жизнь в четырех книгах - [182]

— Тебе нравятся фильмы про убийства?

— Нет, не нравятся.

— Это мои любимые фильмы. В них все, как в жизни, правда?

— Сэнди, я собираюсь надолго уехать из города.

— А-а.

— Я хотел бы остаться.

— Мама говорила, ты будешь часто ко мне приходить. Она не против, чтобы мы дружили.

— Знаю. Когда я ей говорил, что буду приходить часто, я не знал, что придется уехать.

— А-а.

Глаза Ланарка наполнились слезами; он поймал себя на том, что вытянул губы, готовясь взвыть. Он подумал, что для мальчика будет ужасно запомнить отца разнюнившимся, отвернул лицо и напряг мускулы, удерживая горе внутри. Александр повернулся к телевизору. Ланарк встал и неловко шагнул к двери:

— До свидания.

— До свидания.

— Я всегда тебя любил. И всегда буду любить.

— Хорошо. — Александр уставился в телевизор.

Ланарк вышел, сел на ступеньку лестницы и стал с силой тереть глаза руками. У подножия лестницы появился Сладден:

— Прости, но пресса торопится.

— Сладден, ты будешь как следует о нем заботиться?

Сладден поднялся к нему и сказал:

— Не беспокойся! Знаю, в молодости я немало нагулялся, но я всегда любил Риму и теперь хочу постоянства. Алексу будет хорошо со мной. Нынче я человек домашний.

Ланарк вгляделся в лицо Сладдена. Форма осталась прежней, но переменилась материя. Это было напряженное, близкое к отчаянию лицо человека, обремененного заботами. Ланарк подумал, что покойная домашняя жизнь с Римой едва ли возможна, и ему стало жалко Сладдена. Он сказал:

— Я не хочу разговаривать с журналистами.

— Не беспокойся. Главное, перед ними появиться.

Лампа с абажуром на каминной полке отбрасывала овал мягкого света на небольшую группу, собравшуюся перед огнем. На длинной кожаной софе перед камином сидели Сладден, Гилкрист, человек со спокойным лицом и человек с лицом сорвиголовы. Седая дама, которую Ланарк видел в зале капитула, устроилась в кресле, держа на коленях портфель. Ланарк затолкал свой стул подальше в тень. Сладден сказал:

— Эти два джентльмена в курсе дел. Они на нашей стороне, так что тревожиться не о чем.

Спокойный человек произнес спокойно:

— Личные подробности нас не интересуют. Мы хотим одного: назначить на нужную работу подходящего человека.

— На политическую арену выходит новая фигура, — вмешался сорвиголова. — Откуда он?

— Из Унтанка, — отозвался Сладден. — В юности мы были близкими друзьями. Прожигали молодость в одной и той же богемной компании, отмеряли жизнь кофейными ложками и пытались найти смысл существования. Я в те дни бездельничал, а Ланарк, нужно отдать ему должное, произвел на свет прекрасный образчик автобиографической прозы и социальные заметки — мне выпала честь быть их критиком.

— Нашим читателям это не нужно, — сказал сорвиголова.

— Это нам годится, — сказал спокойный. — Что произошло дальше?

— Он отправился в институт, где работал под руководством Озенфанта. Весь отдел энергетики держался на нем, все же его таланты не были оценены по достоинству, и в конечном счете он не выдержал бюрократической бессмыслицы и вернулся в Унтанк, но прежде выразил решительный протест лорду президенту-директору.

— Здесь не помешают драматические подробности, — оживился сорвиголова. — Из-за чего именно вы поссорились с Озенфантом?

Ланарк постарался припомнить. Наконец он проговорил:

— Я с ним не ссорился. Это он поссорился со мной, из-за женщины.

— Это лучше выпустить, — заметил Сладден.

— Хорошо, — кивнул спокойный. — Он вернулся в Унтанк. И тогда?

— Я могу рассказать, что случилось тогда, — любезным тоном вмешался Гилкрист. — Он посвятил себя службе обществу, устроившись на работу в центральный центр занятости, стабильности и окружающей среды. Будучи его начальником, я вскоре осознал, что имею дело со своего рода святым. Сталкиваясь с человеческим страданием, он абсолютно не мог вынести бюрократической волокиты. Честно говоря, частенько я за ним не успевал, и именно поэтому он как раз такой лорд-провост, в каком нуждается регион. Не мыслю себе политика, более достойного представлять Большой Унтанк на предстоящей Генеральной Ассамблее.

— Хорошо! — воскликнул сорвиголова. — Не будет ли любезен провост Ланарк сказать несколько слов для печати о том, что он собирается делать на ассамблее в Проване?

Чуть поразмыслив, Ланарк смело заявил:

— Я постараюсь сказать правду.

— Нельзя ли придать этой фразе больше выразительности? — спросил сорвиголова. — Не могли бы вы произнести: пусть даже на землю обрушится потоп, но я скажу миру ПРАВДУ?

— Конечно нет! — раздраженно отозвался Ланарк. — Потоп не имеет никакого отношения к моей поездке в Прован.

— Что бы ни произошло, мир услышит правду, — пробормотал спокойный. — Вот так мы напишем.

— Очень хорошо, джентльмены! — Сладден встал. — Наш провост отбывает. Это не официальное отбытие, наблюдать за ним не нужно. Если требуется фотография, секретарь мистера Гилкриста вам ее выдаст. Прошу прощения, жены нет дома, иначе бы она предложила вам закуски, но на телефонном столике за дверью вы найдете бутылочку хереса и полбутылки виски. Угощайтесь на здоровье. Мистер Гилкрист отвезет вас обратно в город.

Все встали.

Сладден проводил Гилкриста и журналистов к выходу. Седая дама со вздохом сказала: