Лампа для джинна - [4]

Домой Вовка возвращалась выжатая, как дряхлая губка, которую можно давить до бесконечности – все равно еще капелюшечка останется. Вот и Марьяна Леопольдовна так думала, гоняя Вовку как для марафона.

– Придешь ко мне еще раз во вторник. А в среду чтобы мне вот так вот не блеяла. Понятно?

Опустились теплые летние сумерки, и Вовка, зевая, брела нога за ногу домой. Хотелось пить, есть и спать, но больше всего – каких-нибудь «чипсов-сухариков». Хоть чем-то скрасить этот бестолковый день. И ладно, что увидят родители – карта ведь привязана к их счету, а ни за молоком, ни за хлебом Вовка в магазин не ходит. Она вообще за «съедобными продуктами», как выражается мама, не ходит. Так что эсэмэска с очередной суммой из супермаркета – это, ясное дело, или чипсы, или сухарики, или зефир. В крайнем случае, сливочное полено. Оно – только под настроение, с него Вовка любила только слизывать крем. Арахисовую, твердую поленовую толщу она оставляла сушиться в холодильнике неделями, пока мама, наконец, ее с раздражением не выбрасывала.

В магазин Вовка заскочила без зазрения совести. Сегодня можно. Ведь скоро вступительный, а перед ним – еще одна пытка Марьяной Леопольдовной. Не неделя, а наказание.

Но терминал карту почему-то упорно не принимал.

– Не хватает средств, – пожала плечами кассирша. – Попробуем другую?

Вовка хмыкнула. Другую! Откуда она возьмет другую? Принялась пересчитывать наличку. Монет хватило только на шоколадный батончик. Гуляем, что тут скажешь.

С улицы она позвонила папе. Неужели заблокировали карту от греха подальше, чтобы дочь не позволяла себе лишнего? Но папа не отвечал. Мама тоже.

Тогда Вовка влезла в онлайн-банк и проверила баланс. Там стоял округлый и однозначный ноль. Так что же, и правда денег не осталось?

Дома Вовка снова набрала родителей и опять послушала гудки. В эти выходные подобное уже становилось навязчивой традицией. Хорошо хоть на субботнее занятие денег оставили. А до вторника она еще успеет попросить… Но вот же странно!

Недоуменно жуя батончик с сизым, лежалым шоколадным боком, Вовка устроилась на несобранной тахте с ноутбуком. Вот ведь безобразие, подушки валяются кое-как, одеяло сбито, постель целый день пылилась! Мама была бы в ужасе.

Вовка включила компьютер, но тот жалобно пискнул и вывел сообщение, что вот-вот сядет. Сумерки в комнате сгущались, и Вовка поняла, что привычных зеленых цифр на электронных часах в углу она не видит. Неужели до сих пор нет света?

В опустевшей, обесточенной квартире было так безжизненно и одиноко – даже с Яшкой, извечно наводившим шороху. Он приутих и жался по углам, как будто его – это кота-то! – мрак тоже растревожил.

– Ну ясно, – бросила Вовка, возясь с замками. – Ненастоящий ты кот, Яшка.

Сосед слева открыл не сразу. Его лицо, бурое и бесформенное, напоминало картофелину с «глазками». Вовку обдало дешевым, кислым сигаретным духом, и она едва не закашлялась. Если Михалыч смолит прямо в квартире, значит, жена его укатила на дачу. Еще бы, такая погода стоит!

– Чаво? – миролюбиво поинтересовался он, почесывая кривой пятерней живот.

Но Вовка уже заглянула ему через плечо: темно, равно как и на площадке перед лифтом, только где-то за углом пляшет теплый, пламенеющий, уж точно не электрический огонек.

– Здрасть, Петр Михалыч, у вас тоже света нет? – все же спросила она.

– Нетути. Уж сутки как, – согласился сосед. – Тебе, что ль, керосинку дать? У меня ж вторая где-то завалялась. Ты погоди…

Но Вовка замотала головой:

– Да нет, спасибо, Петр Михалыч, не надо. Я пойду.

Сосед еще возился, шаркал тапочками, бормотал что-то, шебурша в потемках, но Вовка поскорее нырнула к себе.

Ну ясно, значит, точно не у нее пробки вылетели. Эх, надо было зарядить у Марьяны Леопольдовны телефон! Вовка тоскливо посмотрела на оставшиеся четырнадцать процентов и вздохнула. Если так и дальше пойдет, придется завтра с утра бежать в кафе. Но заказать-то что-то надо… А у нее нет денег. Вот ведь!

Тогда Вовка отправилась в спальню к родителям. У папы где-то лежала портативная батарея. От нее-то и можно зарядиться, хоть ненадолго. Но где же она?

По спальне бежали тени. Скользили по потолку треугольные полосы уличного света: слева направо, слева направо… На карнизе колыхался в желто-сером полумраке мамин ловец снов – это Вовка ей сделала на день рождения. Без таблеток мама спала очень плохо, могла полночи проваляться без сна, и Вовка решила, что суеверная безделушка ей хоть чуточку да поможет. Мама вообще была нервозная, вечно беспокоилась по пустякам, поэтому и со сном у нее не ладилось.

Пока Вовка перерывала папину тумбочку, за спиной она ощутила какое-то шевеление. Обернулась, испугавшись сама не зная чего, но в сумраке, перемежавшемся колыханием света по потолку, не различила ничего необычного.

Кровать с металлическими шишечками в изножье. Комод с носком-языком, высунувшимся из ящика. Полка, уставленная фотографиями в разномастных, глупеньких рамках, артиллерия маминых пузырьков, раскиданные книги. Люстра поблескивает гранями стекляшек. В кресле – ворох одежды. У двери брошены старые ботинки, которые папа перед выездом забраковал. Все как обычно, только ужасно темно.