— Чепуха. Денег было более чем достаточно для двоих, — сказал Клей.
Со времени пари прошел месяц. Мы оба стояли в гигантском космопорте на Денебе I. Через десять минут отлетал мой корабль на Дорсай. Клею предстояло ждать несколько дней редкого транспорта на Тарсус.
— Пари было колоссальной глупостью, — настаивал я, желая излить на чем-нибудь свое недовольство.
— Вовсе нет, — возразил Клей. На его лицо легла мимолетная тень. — Ты забываешь, что настоящий игрок ставит только наверняка. Увидев глаза хиксаброда, я был уверен, что выиграю.
— Не понимаю.
— Хиксаброд любил свою родину.
Я ошеломленно уставился на него.
— Но ты ведь ставил не на Хиксу. Конечно, он предпочтет Хиксу любому другому месту во Вселенной. Ты же ставил на Тарсус — на Лалангамену!
Лицо моего друга снова помрачнело.
— Я играл наверняка. Исход был предрешен. Я чувствую себя виноватым перед Крошкой, но его предупреждали. Кроме того, он молод, а я старею и не мог позволить себе проиграть.
— Может быть, ты спустишься с облаков, — потребовал я, — и объяснишься наконец? Почему ты был уверен? В чем здесь фокус?
— Фокус? — с улыбкой повторил Клей. — Фокус в том, что хиксаброд не мог не сказать правду. Все дело в названии моей родины.
Он посмотрел на мое удивленное лицо и опустил руку мне на плечо.
— Видишь ли, Морт... Лалангамена — не город и не деревня. Своя Лалангамена есть у каждого на Тарсусе. У каждого во Вселенной.
— Что ты хочешь сказать, Клей?
— Это слово, — объяснил он. — Слово на тарсусианском языке. Оно означает «родной дом».
