Лакуна - [142]
Шеп.
Старина Шеп,
мои приятели позеленели от зависти, узнав, что мы с тобой знакомы. А что началось, когда я им рассказал про твой контракт с киностудией! Поздравляю, дружище. Может, там найдется роль и для меня, хотя бы крохотная? Буду сидеть на скале в набедренной повязке и покуривать во время битвы, стараясь хотя бы одним глазком взглянуть на Роберта Тейлора. До чего же он хорош, чертяка. И, если верить газетам, дела у него идут как нельзя лучше. Мне нужен твой совет. Один мой здешний друг попал в переплет. Он работает на радио, но с такой внешностью ему прямая дорога на телевидение. Он пуэрториканец; такой, знаешь, латиноамериканский красавчик, но и умом не обделен, книжки почитывает. Кстати, был потрясен, узнав, что мы с тобой знакомы. До прошлого года играл пылких влюбленных, а теперь вообще не может никуда устроиться. В прошлом парнишка якшался с коммунистами, а теперь с этим строго, народ за такое даже выгоняют из страны. Так было с одной негритянкой, которую я знал по музею; она писала заметки о наших выставках в гарлемские газеты. Я и не знал, что она иностранка. Наверно, ее семья перебралась в Америку из Тринидада в двадцатых, когда она была еще совсем маленькой. Вот и представь: живет себе эта дама, ни о чем не подозревает, пишет статейки о негритянских художниках, как вдруг — бабах! — к ней заваливается ФБР, и вот уже бедолага томится на острове Эллис, дожидаясь, пока ее отправят в Тринидад. Теперь ты понимаешь, почему мой дружок-пуэрториканец так переполошился. Ты ведь тоже иностранец. Он попросил меня узнать, не знаком ли ты с кем из важных шишек в правительстве, кто мог бы помочь ему выбраться из каши.
Говоришь, в Ашвилле появился быстрорастворимый кофе? Вот так так! Надо будет приехать и увидеть своими глазами. Босс посылает меня убалтывать толстосумов, чтобы те одолжили своего Пикассо нам на выставки. Недавно вот обрабатывал Вандербильтов. Так что готовься, старик, чисти перышки: глядишь, старина Том скоро заявится в ваш курятник.
Пока,
Том Кадди
Уважаемый мистер Шеперд,
ваше письмо очень нас порадовало. Все издательство «Стратфорд и сыновья» было счастливо узнать, что работа над романом спорится. Я прочел присланные вами главы и нахожу, что они полностью соответствуют ожиданиям, которые мы возлагаем на нашего юного Шеперда. Это будет ваша лучшая книга. В контракте изложены условия, которые мы обсуждали по телефону. Заявленный вами ориентировочный срок завершения работы над книгой (конец лета) нас полностью устроит. В ближайшее время с вами свяжутся сотрудники отдела продаж, чтобы уладить вопрос с названием, оформлением книги и так далее. На этот раз они твердо решили поставить на обложку фото автора. Пожалуйста, подумайте над этим. К сожалению, предложенное вами заглавие, «Как называется это место», едва ли подойдет. Вариант «Крах империи» мне представляется куда более удачным. Впрочем, у нас еще будет время, чтобы решить этот вопрос.
Прилагаю к письму два экземпляра контракта, которые вам нужно подписать. Пожалуйста, обратите внимание на прикрепленный к последней странице аффидевит об антикоммунизме: его нужно подписать и заверить у нотариуса. Вы, наверное, слышали, что теперь это необходимая формальность в контрактах с киностудиями; предполагается, что скоро ее введут и в издательствах, так что мы решили заранее подготовить все нужные документы. Мисс Делей передает большой привет вам и миссис Браун. Также вам передает привет мисс Джеймс из отдела корреспонденции: она утверждает, что вам по-прежнему приходят горы писем, благоухающих духами, несмотря на слухи о вашей помолвке. Наверняка многие будут счастливы узнать, что скоро выйдет ваш новый роман. Искренне ваш,
Линкольн Барнс
Арти предложил позавтракать в «Швейцарской кухне», одном из его любимых кафе. Местечко, похоже, туристическое: у входа — огромный плакат с парнишкой в национальном костюме («Блюда, достойные йодля!»), а официантки одеты доярками. Но Арти с его ветхими штанами с манжетами и еле уловимым старческим запахом это ничуть не смущает.
— С чего они взяли, что это швейцарская кухня? — поинтересовался я, изучая меню.
— Потому что блюда очень жирные. Братвурст, который здесь почему-то называют сосиской. В общем, еда немецкая, но строго соблюдает нейтралитет.
У Арти ирония на посылках у безразличия. Ничто не способно его взволновать. Разве что сообщение, что некто работал с Троцким. Голд разглядывал контракт на новую книгу сквозь густой дым сигареты.
— Условия в целом неплохие. Жаль, что приходится морочиться с этой бумажкой об антикоммунизме.
— Ничего, я все подпишу. Надеюсь только, что они не попросят меня отречься от чего-то более существенного.
— Например?
— От кофе с сахаром. Бешеной ярости. Замыслов убийства, которые я никогда не смогу воплотить. Ну и так далее.
— Трудно карать за такие преступления. В противном случае мы все бы уже давно гнили в кутузке. Кроме Элеоноры Рузвельт.
К нам направилась одна из официанток с белокурыми косами — точная копия той, что усадила нас за столик у окна.
— В кутузке, — повторил я.
— Обычное слово. Обозначает тюрьму. Для молодого писателя вы не очень-то разбираетесь в американском сленге.
Барбара Кингсолвер (р. 1955) — выдающийся американский прозаик, поэт и эссеист, лауреат множества международных и национальных премий. Практически все ее книги мгновенно попадают в списки бестселлеров, а главное ее произведение — великий роман «Библия ядоносного дерева» — входит в топ-100 сайта Goodreads и изучается в колледжах и университетах. Фанатичный миссионер Натан Прайс вместе с женой и дочерьми покидает благополучную цивилизованную Америку и отправляется на Черный континент, в джунгли Бельгийского Конго, с твердой верой в Бога и с надеждой на то, что Господь поможет ему обратить местных жителей в христианство.
Подлинная история простой американской семьи, которая решила поставить весьма смелый эксперимент: прожить целый год, питаясь исключительно теми продуктами, что произведены в их регионе.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.