Лаки Лючано: последний Великий Дон - [11]

Костелло и Луканиа с горящими глазами слушали разглагольствования Торрио. Как хотелось им в тот момент знать так же много и с легкостью рассуждать о таких сложных вещах, как политика и психология!

— Они вполне способны протащить этот закон через обе палаты парламента. Что тогда произойдет?

Молодые гангстеры задумались. Для них это было слишком сложно.

— Для начала я бы сказал, что янки меньше пить не станут, — задумчиво произнес Чарли.

— Так, так, очень хорошо, — подбадривал Торрио, — дальше!

— При этом правительство закроет все заведения, торгующие спиртным, — подал голос Костелло. Торрио взволнованно заерзал на стуле и закивал головой так, что хрустнули шейные позвонки. Чарли Луканиа сделал первый, очень существенный вывод:

— Получается, вся торговля спиртным станет нелегальной.

— И? — спросил Торрио. Молодые гангстеры неуверенно посмотрели друг на друга.

— Тот, кто займется этим… — начал Чарли.

— По уши утонет в долларах, — развивал идею Фрэнк.

— Черт возьми, да это же золотое дно! — громко воскликнули оба.

Торрио рассмеялся.

— Ага, поняли теперь? Я не ошибся в вас, мои маленькие друзья. Вот вам слово старика Джонни: вас ожидает большое будущее. Но только смотрите, никому — ни слова. Время еще не пришло. Вы первые, кому я рассказал об этом. Во всей организации я пока что единственный, не считая вас двоих, кто додумался до этого. Так что держите ушки на макушке. Почаще читайте газеты и слушайте радио. Я чувствую, что-то готовится.

Торрио прикрыл глаза. Чарли и Фрэнк смотрели на него как зачарованные. Благодаря ему они стали на голову выше всех остальных.

Через несколько дней Джонни возвращался в Чикаго. На вокзале Гранд-Сентрал его провожали самые известные гангстеры Нью-Йорка. Луканиа и Костелло по праву молодых друзей тоже попали в их число. Оба ожидали от Торрио хоть какого-то намека на то, что делать дальше. Но Джонни держался как обычно. Будто между ними никогда не было никакого разговора в клубе Чиро Террановы. Он был поглощен своими мыслями и рассеянно попрощался с друзьями.

После отъезда Торрио молодые гангстеры собрались, как в старые добрые времена, вчетвером и решили действовать самостоятельно. Багси и Мейер сразу смекнули, какие возможности заложены в «сухом законе». Все четверо вскоре были в курсе драматических перипетий борьбы за его введение. Их немало позабавило заявление Вайнера Векслера, президента одной из антиалкогольных лиг: «Алкоголь должен исчезнуть в нашей стране, как кайзеризм в мире. Алкоголь разрушает патриотические чувства, потому что пиво ставится превыше родины». Ну при чем же тут, спрашивается, пиво?

Именно Векслер сформулировал в качестве восемнадцатой поправки к конституции проект федерального закона, запрещающего продажу спиртных напитков на период войны. Джозеф Уолстед, конгрессмен от штата Миннесота, внес законопроект на обсуждение в нижнюю палату. Так появился на свет пресловутый закон Уолстеда, прозванный прохибишеном.

Комизм ситуации достиг апогея, когда «сухой закон» был утвержден в сенате. Произошло это 21 ноября 1918 года, то есть ровно через десять дней после Компьенского перемирия, когда уже было ясно, что война закончилась. Сам по себе законопроект потерял всякий смысл, ибо должен был культивировать патриотические чувства американцев на время боевых действий. Президент Вудро Вильсон воспользовался правом вето. Тем не менее при повторном голосовании сенаторы вновь приняли его. И вот 16 января 1919 года «сухой закон» вступил в силу на всей территории Соединенных Штатов.

В первые дни эры «сухого закона» в Нью-Йорке царила настоящая алкогольная анархия. Закон нарушали весело, с подлинно американским юмором. По городу сновали катафалки, но вместо покойников в гробах лежали бутылки с джином или виски, провожаемые в последний путь под траурную мелодию похоронного марша. Церемонию «погребения» устраивали в каком-нибудь ресторане или ночном клубе.

Гангстеры тоже веселились, но на свой манер. Их юмор был черным. Известен, например, случай, когда в первый же день прохибишена гангстер-ирландец Уильям Ловетт по прозвищу Дикий Билл явился в свой любимый бар и потребовал виски. Когда парень за стойкой осторожно намекнул ему, что в Америке, мол, со вчерашнего дня «сухой закон», Ловетт пришел в ярость и заорал: «Плевать мне на это, плевать!» Психованный гангстер застрелил законопослушного бармена, после чего перепуганный хозяин заведения принес Дикому Биллу бутылку виски из своих личных запасов. Коллеги Ловетта из банды «Белая рука» долго зубоскалили по этому поводу и рассказывали всем, что «раньше старина Билли мог убить за пятьдесят баксов, а теперь пристрелит любого за бутылку».

Но время шуток быстро прошло. До сознания общественности наконец дошел тот факт, что спиртное ДЕЙСТВИТЕЛЬНО запретили. В Вашингтоне была создана специальная федеральная служба, занимавшаяся контролем за надлежащим соблюдением «сухого закона». Пятнадцать тысяч новоиспеченных агентов разъехались по всей стране, навешивая замки на ворота пивоваренных и винных заводов, складов, на двери магазинов, лавок и забегаловок. В барах и ресторанах были разрешены к продаже только безалкогольные напитки. Так, будто в насмешку, в Америке появилось полуторапроцентное пиво и четырехпроцентное шампанское. Американцы наконец осознали, какое неслыханное бедствие свалилось на их головы, и лихорадочно бросились запасаться спиртным. Даже те, кто имел репутацию трезвенников. Владельцам винных заводов, магазинов и баров пришлось выдерживать настоящую осаду. Жаждущие выпивки клиенты обступили их плотной стеной, ибо запретный плод, как известно, сладок.