«Лахтак» - [9]
— То есть, насколько я понимаю, мы где-то возле Северной Земли?
— Да, эта уже не таинственная после экспедиции Шмидта и Ушакова земля должна быть у нас под носом. Если я не ошибаюсь, нас несет в пролив Шокальского, который соединяет Карское море с морем Лаптевых.
В этот момент в дверях штурманской рубки появилась маленькая, коренастая фигура Торбы.
— Ура! — захрипел механик (последние дни ему пришлось столько кричать, что он даже охрип).
— В чем дело? Разве ты уже знаешь? — спросил сбитый с толку Запара.
— Конечно, знаю.
— Кто тебе сказал?
— Да он же!
— Отто Рудольфович? — показал гидролог на Кара, потому что он был уверен, что разговор идет об определении координат местонахождения парохода.
— Да нет: наш чертенок, юный комитетчик, Степка…
— А откуда он знает?
— То есть как — откуда? — На этот раз очередь удивляться пришла механику.
— Кто ему сказал? — допытывался Запара.
— Никто не сказал. Он сам додумался. Вычислил.
— Ты о чем?
— О том, что корма уже полезла вверх. Воду уже выкачали. А у нас в носовой части есть пустая цистерна на сто пятьдесят тонн. Степа додумался накачать ее водой. Это займет три-четыре часа. Сразу же пароход наклонится на нос. Завтра утром сможем ремонтировать руль. Поняли?
— А я думал, про координаты.
— При чем тут координаты? Степка про координаты ничего не говорил. Может, он вам что-нибудь говорил? Вот, хитрец, догадливый!
Слушая этот диалог, Кар смеялся, опершись руками о стол. Запара объяснил Торбе, в чем дело, и механик обрадовался еще больше.
Г л а в а IX
Готовясь к ремонту руля, Вершомет искал тонкий стальной трос. Лейте посоветовал ему заглянуть в боцманскую кладовую. Кладовая помещалась на носу парохода, под матросским кубриком. Новый боцман, не теряя времени, прямиком пошел на бак. Протопавши под окнами кают-компании, он спустился в кубрик. Там за полуосвещенным столом сидели кок Аксенюк, кочегар Шор и машинист Попов.
— Чего вас, духов, сюда, к рогатым, принесло? — удивился Вершомет.
«Духи» и «рогатые» — это старые насмешливые прозвища, которыми еще и теперь изредка перебрасываются палубная и машинная команды. «Духами» называли кочегаров, а «рогатыми» — матросов. Вспомнив эти прозвища, Вершомет шутя употребил их. Его и в самом деле несколько удивило, почему кочегары и машинист очутились в матросском помещении.
— А, новый начальник, наше вам почтение! Очень рады! — с хорошо скрытой иронией приветствовал Вершомета кок, намекая на назначение охотника боцманом.
— Ну-ну, — добродушно ответил на это охотник. — Может быть, хотите ко мне в палубную команду?
— Нет, покорнейше благодарю. Нам и в кочегарке хорошо. Там хоть для себя борщ можно сварить.
— Эх, камбузная[14] кошка! Кому что, а у него борщ в голове.
— А у тебя, дядя Юрий, всё шутки. Лучше скажи, что это за порядки вводит новый капитан! Где это видано, чтобы кока переводили в кочегары? А команда что, сухари будет грызть? Где это видано, чтобы мальчишку юнгу выдвигали в судовой комитет? Что он соображает? Да скажи еще: нужно ли было делать помощником капитана этого придурковатого Лейте? Не лучше ли было назначить на эту должность тебя, уважаемого нами опытного полярного охотника? Ну, опять же и я, не один год плаваю, тоже мог бы дать совет… а меня не спросили.
Кок выкладывал свои обиды. Его глаза блестели, он брызгал слюной от злости.
Кочегар и машинист дружно поддакивали коку.
— Разве из меня вышел бы плохой механик? — обиженно спросил Попов.
Выслушав жалобы, Вершомет протяжно свистнул и ответил:
— Очевидно, штурман решил, что лучше несколько дней грызть сухари, чтобы через несколько дней нас не сгрызли полярные крабы.
— Ты тоже его руку держишь? — прошипел разъяренный Шор.
— Нет у меня времени с вами пререкаться!
Новый боцман открыл люк в кладовую, где лежал всякий шкиперский припас, в том числе и нужные ему стальные тросы. Включив переносную электрическую лампу-летучку, он медленно спустился по сходням в кладовую.
В узком промежутке между сходившимися здесь бортами лежала куча разнообразного шкиперского добра: бухты добротного манильского каната, стальные тросы, бочки с известью, цементом, каустической содой, банки с краской, ящики со столярным инструментом и тысяча разных вещей, которые часто бывают нужны на пароходе и найти которые можно только в боцманской кладовой.
Вершомет выбрал трос необходимой толщины и длины, смотал его и уже выпрямился, чтобы лезть наверх, когда внезапно над его головой что-то хлопнуло, и все вокруг погрузилось в темноту. Вершомет покачнулся от неожиданности и оперся плечом о железный столб.
— А, чтоб тебе зубы выбило! — выругался охотник. — Что за хулиганство!
Он понял, что люк закрыли, а электрическую лампу выключили. Это мог сделать только один из тех, кто сидел в матросском кубрике. Держа одной рукой стальной трос и погасшую лампу, охотник другой рукой нащупывал дорогу между бочками, ящиками, канатами и железом. Ступив на маленькую лестничку, он начал подниматься вверх, пока не стукнулся головой о дверцы люка. Он попробовал поднять их руками, но это ему не удалось. Что-то их крепко держало.
«Неужели закрыли на засов?» — подумал охотник и, толкнув дверцы еще несколько раз, убедился, что так оно и есть.
