Лаэрен - [28]
— Для них ты предатель, У тебя есть ещё один день, Велиар… Даже три, я буду щедра с тобой за все те услуги, что ты делал. А потом ты вернёшься в свой мир!
И Анна Васильевна последним усилием растирает пальцами чёрную нить.
И исчезает сама.
Навсегда.
Небо в мирике Велиара Миттеру темнеет, розы увядают на глазах. Арис подходит к нему и непонимающе спрашивает:
— Почему ты предатель? Почему она так назвала тебя?
Он молча смотрит на меня. Я натянуто улыбаясь:
— Вы все… можете проведать мирик Лукреции? Он наверняка изменился…
Все четверо понимающе встают с постели, направляются уже к выходу. Я остаюсь один на один с моим убийцей. И первое, что я делаю, это обнимаю его.
— Зачем? — шепчет он. — Она оставила меня здесь, чтобы я страдал.
— Она что, надеялась, что я окажусь озлобленной, как она?
Велиар обнимает меня в ответ и спрашивает:
— Тебе было больно? — он испуганно смотрел на меня своими серебряными глазами.
— Немного. Не больше, чем тебе.
Велиар плакал. Впервые он плакал — вот так, от боли и непонимания.
— Соби. — прошептал он, прижимаясь ко мне. — Я не хотел, но… Думал, что ты бросила меня, что я не нужен тебе…
— Тсс, — я приложила палец к его губам. — Прекрати, не надо. Так было предрешено не тобой и не мной. Вот, посмотри…
Я протянула ему нити, они ласково жмутся к нему, гладят его.
— Но вы все… слились с Лаэреном. А я…
— Ты мечтал о том же. Никогда не возвращаться в тот мир. И ты сделал свой выбор.
Я целую его, но не любя.
Так надо.
Я целую его на прощание.
— Посмотри на свои руки, Велиар Миттеру. Они больше не сочатся кровью. В этом мире больше никогда никто не будет носить перчатки, скрываясь от самого себя. Ты принял себя таким, какой ты есть. Ты слит с Лаэреном, мой друг. Моё убийство — всего лишь событие, необходимое этому миру.
— Но моя нить, Со… Персефона? Ведь Анна рассыпала её, и мне никогда не вернуться сюда. Я проживу в ТОМ мире жизнь, но что ждёт меня?
Я молча обнимаю его. Мы сидим теперь на постели и смотрим на закат. Первый закат в его мирике. Любуемся гибелью его.
Прекрасные розы тускнеют и засыхают. Рассыпаются серым пеплом. Кусты замираю чёрной пеленой на фоне мертвого красного солнца.
Не слышно ничего, кроме нашего дыхания.
— Тебе пора, мой друг. — Я печально улыбаюсь Велиару. — Исправь ошибки в том мире, и Лаэрен примет тебя обратно.
— Но… три дня!
— Ты не в её власти, Велиар. ТЫ теперь свободен.
Он в неверии застыл передо мной:
— Но…
Я молча встаю с почерневших простыней и теперь рисую дверь в воздухе:
— Велиар, пойми. Я — не Соби. Она любила тебя, но не я. Там, в том мире ты творил зло, тебе за него и расплачиваться. Ты не должен был появиться в этом мире, но Анна выбрала тебя на роль своего палача. Там ты был убийцей, ты обрывал нити, не задумываясь.
— Ты знаешь обо мне больше, чем я сам! — в ужасе прохрипел Велиар.
Я открываю дверь и подвожу к ней моего убийцу.
— Твой мирик будет ждать тебя, мой друг. Когда ты вернешься ко мне, то…
Я задыхаюсь под его натиском, а он жадно впивается в мои губы, боясь оторваться. Отпустить меня.
И потом делает шаг.
И дверь исчезает вместе с ним.
Я обессилено опускаюсь на темную землю. Серая трава подо мной осыпается пеплом, всё вокруг становится мёртвым и безжизненным.
До свидания, Велиар.
Я плачу, а нити вокруг змеятся и танцуют.
Прижимаю к груди Элвиса.
— Мы дождёмся его, правда?
Медвежонок безумно улыбается в ответ, а на экране телефона загорается надпись:
«ПРАВДА, СОБИ»
…я… я солгала Велиару. Я как и прежде люблю его, странные и прекрасные чувства связаны с ним, как-будто я знала его всегда.
И потому расставание с ним страшнее всего.
Но ещё я — та, кто управляет послесмертием.
И мне пора исполнять свои обязанности перед нитями.
В Лаэрене не должно быть умерших мириков.
Серых пространств.
Эпилог
— Ха, да я тебя одним махом! — кричит Арис, угрожая Котовски разделаться с ним. Тот прячется за спину смеющейся Златовласки и кажет малышке язык.
— Ууу! — Злится Арис. На кончиках пальцев начинает играть золотое пламя. — Не будь трусом, выходи!
Ушастый кутается в волосах Златовласки, и даже не думает сдаваться в плен.
— Ну, Арис, прости его! Он не виноват, что Лукреция испекла вкусный торт. — Улыбается Руминистэ, паря над нею. — Хочешь, я полетаю вместе с тобой?
Она обнимает малышку, и, смеясь, они поднимаются к облакам.
В Лаэрене так шумно с недавних пор. Все прежние жильцы мира возвратились — красные нити не должны существовать, как раньше.
Я воскресила всех, и мирики ожили.
Не спеша, друг за другом. Теперь нас не пятеро, нас в десять раз больше. И все счастливы, наконец.
Нет больше странного кошмара.
Я улыбаюсь Златовласке и пытаюсь отвоевать последний кусок торта у Котовски.
— Ты теперь будешь всегда с нами? — Лукреция обнимает меня и улыбается. Теперь она часто улыбается. Её миньоны дерутся неподалеку от нас, деля между собой игрушки из мирика Арис.
Несколько дней назад мы решили, что и миньоны достойны жить своей жизнью.
— Нитей почти не осталось, — замечает Котовски с набитым ртом и получает от меня по ушам. Последний кусок…
— Будут новые. И не все придут в Лаэрен. Кто-то захочет вернуться назад. Я Персефона не на время, а на неопределённый срок.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Странные события, странное поведение людей и окружающего мира… Четверо петербургских друзей пытаются разобраться в том, к чему никто из них не был готов. Они встречают загадочного человека, который знает больше остальных, и он открывает им правду происходящего — правду, в которую невозможно поверить…
Дебютный роман Влада Ридоша посвящен будням и праздникам рабочих современной России. Автор внимательно, с любовью вглядывается в их бытовое и профессиональное поведение, демонстрирует глубокое знание их смеховой и разговорной культуры, с болью задумывается о перспективах рабочего движения в нашей стране. Книга содержит нецензурную брань.