Лаэрен - [22]

Это он.

Велиар Миттеру.

Мой Велиар.

Тихо подхожу к нему и обнимаю. Прижимаясь сильно — сильно.

— Милый, — шепчу я. Он оборачивается, улыбается в ответ и целует.

Я закрываю в блаженстве глаза, согреваясь его теплом и любовью. Губы его ласкают мои, я ловлю каждое дыхание.

А потом он вонзает садовые ножницы прямо мне под рёбра.

Ловлю ртом воздух и оседаю в любимых руках, кашляя кровью.

— Так должно быть, Соби. — Говорит он мне, а потом кричит в небо кому-то. — Я обещал, что сделаю это — я сделал!

— Так надо. — Шепчет он, а в глазах темнеет. Он проворачивает ножницы внутри меня, зажимая мои всхлипы поцелуем.

— Прости меня, Соби.… Но другого Анубиса быть не должно…

В глазах моих тьма.

Открываю глаза, а в глазах моих тьма.

Я в темноте. Вокруг густая темнота. Трогаю грудь — ни пореза, ни ран, ни крови.

Ничего.

Вначале мне кажется, что и это мне снится. Как и нити. Но чувствую — это неправда. Это не сон, это действительно произошло.

Оседаю в непонимании на холодный и отчего-то склизкий пол. Нашариваю в карманах Элвиса.

Его нет.

Я…

Где же я, чёрт!

Приподнимаюсь в непонимании и кричу.

— Кто-нибудь!!! Кто-оо-нии-ибудь! Ну же!

И тишина в ответ.

Наверное, вот какая она, смерть… сейчас я стану красной нитью и мои надежды рухнут вместе с Соби.

И словно огни электрички, перед глазами начали мелькать события.

Я уже бежала сквозь слёзы через парк. Сквозь серые угрюмые деревья, не разбирая дороги. Падала, снова поднималась. Бежала, сбивая прохожих.

Я уже и не понимала, а может быть, и не помнила, почему, куда, отчего пытается убежать. Просто мчалась вперед.

И снова темнота и хлюпанье под ногами. Разноцветная сумасшедшая карусель настигает меня вновь и…

«Лишь бы подальше…»

Странная боль переполняла меня. Колкая, грязная — она словно стала моей сутью. Не выдержав этого, настоящая суть ушла на дно сознания…

Я выныриваю в ужасе из картинок бегущей меня и кричу от боли, обиды и непонимания.

Разрезаю тьму.

В глазах зарябило. Я продолжаю бежать. Запнувшись о гнилой ствол дерева, я плашмя падаю на грязный снег. Лицо погрузилось в ледяную воду, проломив тонкий лёд, сковавший лужу.

Пара неосознанных вдохов в поисках живительного воздуха и я уснула.

Навсегда.

Навсегда?

Я откидываюсь назад, сидя на корточках в темноте. Под рукой копошится нечто. Я отдергиваю руку в ужасе, но затем понимаю, что это нити.

Что же, пришёл мой час.

Нити вырываются и освещают пространство розовым светом. Расползаются вокруг, заполняя всё вокруг.

Я вздохнула и протянула руки к ним.

…не судьба мне спасти Лаэрен.

Не судьба.

Я уже готова была слиться с ними, но они разбежались в сторону, а на том месте, где они расступились, лежал Элвис.

И телефон.

Он ярко переливается, кнопочки горят радостно.

И та мелодия. Мелодия Амелии. И в загробном мире существует связь.

Я беру трубку.

— Да, — улыбаюсь я.

В ответ тишина, а потом злое рычание:

— Ты же умерла, сука. Только что умерла от кровоизлияния в мозг! Так кто ты тогда, хватит меня мучить!

Я пожимаю плечами и смотрю на Элвиса:

— Может, я твоя совесть?

Она рычит и продолжает поток ругани:

— Кто там? Кто ты, тварь? Я не виновата, я не знала, что все так случится! Что она так среагирует на мои слова! И что все так получится — потеряет сознание и так вот упадет… Я думала, она просто всё поймёт. Она сильная, она должна была понять это!

— А ты тогда кто?

— Я слабая, мне можно причинять боль! Да, я предательница, я разрушила всё. И нашу дружбу, и воспоминания. Но я слабая, мне можно… — и минут на пять всхлипы.

— Кто эта она? — шепчу я.

Амелия злобно сопит, радостно так.

— Значит, ты не она! Кто, кто так надо мной шутит?!!! Александра мертва, она только что умерла.

Значит, я не Соби. Я Александра, спящая в глубине сознания, на руинах попранной дружбы и слепого, безжалостного предательства.

Это так… глупо. Сейчас все это кажется таким глупым и наивным. Я улыбаюсь себе и молчу. Амелия что-то кричит в ответ, а я лишь молчу.

Через некоторое время я говорю ей:

— Мне пора, Амелия. Я действительно верила, что мы подруги, а ты… — болезненно объясняю напоследок, морщась от потока воспоминаний. — Ты слаба, но это не дает тебе право творить безнаказанно зло. Ты просто больна, дорогая. И неизлечимо. Больше мы никогда не увидимся — мне больше это ни к чему.

Она ругается, а я отцепляю Элвиса от телефона, и пока он не истаял, произношу:

— Прощай, Амелия. Живи и радуйся. А мне пора.

Телефон пропадает, а я улыбаюсь медвежонку:

— Пойдём, милый. Нам пора. Нас заждались…

И скольжу сквозь занавес красных нитей, становясь одной из них…

Анубис

— Это что теперь? Мы играть больше не будем? — возмущалась Арис, нервно постукивая мячом в обновлённом мирике Котовски. — А как же аплодисменты и всё такое?

Котовски в ответ лишь качает головой.

— Жаль. Игры нет, прожекторов нет.…Одно это вот, прям как… у Соби. — Протянула Арис и болезненно замолчала. Мирик Котовски теперь не залит тьмой, не заставлен рамами и театральными прожекторами. Он теперь совсем другой. Больше всего он напоминает дворцовую залу. С троном, огромными пиршественными столами, уставленный рыцарскими доспехами и увешанный гобеленами.

Как в замке маркиза Карабаса…

Котовски пьёт вино из бокала тонкого стекла, печально улыбается, а Арис возмущённо поедает торт.