Лаэрен - [18]

Я равнодушно, хотя внутри всё кипит, киваю в ответ:

— Когда узнаю, как мне тебя понять… И себя тоже.

Она бесится, не понимая моих слов, не понимая ответа, и бросает трубку.

Снова бежит ко мне, умирающей.

Я словно вижу, как она стучит в дверь, распихивает медсестёр и кричит, что я живая. Что я хожу и всех обманываю.

Я словно вижу её серое, в мелких прыщиках лицо, её узкие очки и голубые подслеповатые глаза.

Потому что я стою рядом.

Я.

Стою.

Рядом.

Элвис зажат в руке, а на мониторе горит надпись.

«Вэлкам»

Не могу понять слово, что это — код или что-то другое?

Но, так или иначе, я здесь.

В этом ненавистном мире.

Я дотрагиваюсь до лица Амелии, но не ощущаю ничего.

Я — тень, стоящая рядом.

Она видит меня только сидящей на подоконнике. И разговаривает только по телефону.

Почему так — я сама не знаю. Может, это искажение двух реальностей, а может, это очередной трюк Анны Васильевны?

Оглядываюсь по сторонам и не вижу нигде этой странной женщины. Амелию отрывают от двери, заставляют принять успокоительное и ведут теперь куда-то в сторону от моей палаты. Я хочу войти к себе в палату, узнать, наконец, своё настоящее имя. Почему я умираю? Кто я такая в этом мире?

Кто?

Но времени мало. И оно дается мне всего на одну историю. Если я не найду Рум, я так и буду всю оставшуюся «жизнь» жалеть о содеянном.

Но зато со знанием, кто я такая…

Отбрасываю подобные мысли и направляюсь в пятую палату. Может, мне повезет?

Поплутав немного, я нахожу её. Спокойно прохожу сквозь толщу двери, не боясь удариться о дерево — здесь я тень.

В палате двое.

Две девушки. Одна небольшая, светловолосая, с россыпью золотистых веснушек. Зеленые глаза её лучатся, улыбаются.

— Анжелика, милая! Я так рада! — говорит она, — теперь всё будет по-другому! Ты переедешь ко мне, и больше он тебя пальцем не тронет!

— Крис, я не знаю… — шепчет Анжелика, приподнимаясь на подушках. Она всё ещё слаба, её тело увито проводами и лишь они поддерживают в ней теплый огонек жизни. — Нам не нужно всё начинать сначала. Олег прав, мы ненормальные. Я и ты, мы обе неправильные.

Крис в порыве целует руки Анжелики, такие тонкие и бледные, что кажутся нарисованными.

— Нет! Это твой брат ненормальный, а ты его так любишь! Это он сбил тебя тогда вечером, помнишь? Это он заставил тебя три месяца пролежать в реанимации, в коме. Это твой родной младший братишка — псих! — Кричит девушка, пытаясь остановить Анжелику от подобных мыслей. — Это он… а я же так люблю тебя, все это время я была с тобой. Понимаешь?

Анжелика вяло улыбается.

— Для него было потрясением узнать, что его сестра встречается с женщиной. Если бы он не увидел… — шепчет она. — Это я виновата, что полюбила тебя. Да и не любовь это вовсе, а игра.

— Что ты говоришь? Ты в своём уме? — трясет её любовница, в ужасе слушая её слова. — Какой ты стала…

Она садится обратно на место и замолкает.

— Знаешь, Кристина, мне снился сон. Странный сон, в котором были странные люди. Я плохо помню. — Слабо и с придыханием рассказывает Анжелика, а я жадно слушаю её. — Там был мир во сне, такой фальшивый. Я как-будто знала и не знала, кто я. Это звучит глупо.

Пауза.

Сердце моё бешено бьётся.

Рум?

Неужели я не ошиблась?

Девушка улыбается сама себе, а потом говорит то, что я так ждала.

— Так вот, те люди — и как кошки, и странные дети, мне казались НАСТОЯЩИМИ. Искренними. А всё, что здесь — бутафория. Лучше бы я осталась там, среди леса…

Кристина в ужасе смотрит на неё, хочет ударить. Я чувствую. Она в чём-то похожа на Амелию, такая же эгоистичная. Но в комнату входит медсестра, просит её уйти, а сама тем временем проверяет, всё ли хорошо. Кристина уходит, медсестра вкалывает медикаменты, и Анжелика остается одна.

Маленькая, прозрачная, бледная. Огромные голубые глаза, милое лицо. Небольшой ёршик волос и небольшие шрамы розовой кожи среди абсолютно белых прядей.

Шрамы на лице, по телу… на душе. Она похожа на фарфоровую куклу, разбитую и склеенную.

Рум закрывает глаза, а я подхожу ближе.

— Руминистэ, мне нужно вернуть тебя…

Но как, она даже не слышит меня.

Вернуть такой же, как и прежде, исправить ошибку…

Красные нити

— Руминистэ, — говорю я ей, а она не слышит. Руминистэ теперь здесь, теперь она Анжелика, разбитая и печальная.

— Зачем я проснулась? — шепчет она тишине. — Я не хочу здесь быть. НЕ хочу…

Она смотрит на себя в зеркало и плачет от испуга. Наверное, так же вела себя Златовласка. Обе мы — и я, и Анжелика переводим взгляд на приборы, стоящие рядом. Смотрим на все эти провода, капельницы, питающие её.

И я понимаю, что она задумала.

Я бесплотной тенью начинаю кружить по палате, как то привлечь её внимание, позвать на помощь…

Но я бессильна. Из маленькой чёрной коробочки рядом с ней раздается женский голос.

Песня.

Всего лишь песня. Я бы и Анне Васильевне была рада, лишь бы та остановила Рум. Что её ждет — очередной мёртвый мирик и печать Велиара?

— Эта штука называется радио. — Шепчет мне Элвис, а я подхожу к чёрной коробочке и вижу теперь ясно, как вокруг неё клубятся красные нити.

Такие же, как та. В мире Лукреции, в двери на стене.

Я хватаю одну, другую, а они уворачиваются от меня. НЕ дают коснуться.