Ладья Харона - [41]

Темные зеркала.

Квадратики оконных стекол в ночном мраке подобны темным зеркалам.

Мы тоже больше не несем особо густых теней, когда наступает ночь.

Я выдвинул до конца ящик, ради которого приехал. Уселся. Поставил его себе на колени. И стал читать письма. Все похищается. Все продается.

И неизвестно, в чем скрыта жизнь.

Моцарт вложил свою жизнь в маленькую канарейку, о которой Марианна заботилась в Зальцбурге, которую кормила до самого конца.

Пушкин вложил свою жизнь в попугая[160].

Бидараси — в золотую рыбку.

А мы — мы сидели в укромном домике, перед зеркалом, висевшим на ржавой железной цепи. Зеркало висело наклонно над чугунной печуркой фирмы «Годен». А потом отражения покинули зеркало; душа покинула уста.

Глава LXXVIII Старая буря

В 1838 году Эмили записала по-английски в своем блокноте: «Бронте на греческом означает „буря“».

В 888 году в Японии дочь губернатора провинции Исе была назначена фрейлиной императрицы Онси.

* * *

Дочь губернатора провинции Исе очень скоро стала близкой подругой императрицы. Когда ей исполнилось семнадцать лет, она влюбилась в принца Накахи-ру. Любовь эта была взаимной, и о ней тотчас же все узнали, так трудно было ее скрыть.

Стоило этим двум увидеть друг друга, как лица их озаряло сияние.

Однажды зимним днем, стоя перед жаровней, она спрятала лицо в ладонях и прошептала:

— Я вас люблю.

В первый день весны она сказала принцу:

— Я чувствую в себе ваш член как бурный поток.

Однажды летним днем она ему сказала:

— Мне кажется, глубина моего сердца гораздо темнее, чем листва деревьев вокруг нас.

Однако принц Накахира согласился связать себя браком с девушкой из другой семьи, гораздо более влиятельной, нежели семья губернатора Исе. Он пришел к дочери губернатора провинции Исе. И порвал с ней.

Итак, он стал супругом другой женщины, но прошло шесть месяцев, и он понял, что любовь к дочери губернатора провинции Исе по-прежнему живет в его сердце. Он захотел встретиться с ней. Он написал ей. В письме говорилось, что он желал бы только высказать ей свою любовь, ибо, разумеется, не смеет теперь подступиться к ней со своим желанием.

Она не ответила на его письмо.

Он послал к ней своего родственника.

Ей пришлось принять этого человека, но сердце молодой женщины изнывало от тяжкой меланхолии. Она ответила:

— Я не могу выполнить просьбу принца. И не оттого, что любовь моя угасла. Просто я больше не хочу этого. И не оттого, что я много страдала и любовь моя была оскорблена. Просто с течением времени я утонула в ожидании, как ветви деревьев тонут в туманах осенними днями. Сможете ли вы передать эти слова принцу Накахире?

— Нет.

Тогда она согласилась продиктовать ему то, что ощущала. Она начала:

— Я утонула…

— Принц этого не поймет. Он подумает, что вы и впрямь утонули.

— Стало быть, мужчины далеко не так умны, какими хотят казаться?

— Возможно.

— Тогда скажите ему только, что я не могу выйти из грусти, как если бы не могла выйти из комнаты.

— Принц не поймет. Мне кажется, что все сказанное вами — метафора.

— Тогда напишите так: «Принц, мне так же невозможно встретиться с вами, как если бы сегодняшний день был днем прошлого».

Послание это было записано под ее диктовку, однако посланник написал его слишком плохо, ибо не понимал, что пишет.

Она взяла у него из рук письмо и кисточку. Разорвала письмо. И сказала посланнику:

— Думаю, не стоит нам писать. Просто скажите своему хозяину, слово в слово: «Вы бросили меня и более не увидите. Я уже не та юная девушка, в которую вы когда-то влюбились. Я уже и не та молодая женщина, которую вы покинули, оставив добычей летнего одиночества. Отныне я всего лишь завиток тумана, неощутимый и призрачный. И я мало-помалу растворилась в этом тумане». Повторите, будьте любезны.

Посланник повторял эти слова раз за разом, пока не запомнил наизусть, после чего ушел.

Поначалу принц Накахира был испуган тем, что причинил зло дочери губернатора провинции Исе, выбрав в супруги другую женщину. Однако, с течением времени, он не оставил упорных попыток встретиться со своей прежней возлюбленной. Он послал к ней повозку, полную музыкантов. Во главе этой компании ехала старая кормилица принца. Дочь губернатора провинции Исе была очень рада увидеть ее вновь. Она обняла ее так же горячо, как если бы увидела родную мать, но не захотела слушать ее уговоры. Музыканты настроили свои инструменты и принялись петь, но она и их отказалась слушать.

— Благоволите сказать принцу, чтобы он почитал госпожу свою супругу и был верен клятве, которую дал ей при бракосочетании.

С этими словами она их покинула. На следующий день кормилица снова пришла к ней; проливая горькие слезы, она уговаривала ее, описывала горе принца, говорила, что его сожаления искренни, что угрызения совести грозят повредить его рассудок, что его любовь к ней неизменна.

— Мадам, вы мне как родная мать, и я почитаю вас так же, как ее.

— Тогда подумайте о том, что я и принцу почти как родная мать, и настаиваю именно по этой причине. Ведь я могу в некоторых отношениях влиять на его рассудок.

— Но, видите ли, я никогда не знала моей матери. Я — женщина, убившая свою мать при рождении.