Lady and Loneliness - [5]

— Не слишком ли много всего на один день? — Лукаво улыбнулась я.

— Не думаю, — тут же отозвался белобрысый. — Максимум полчаса на знакомство с работниками, по загашникам я думаю поводить тебя часа три, ну а со спонсорами встречу можно организовать и вечером…

— Эрих, как ты относишься к некоторым изменениям в Галерее?

— В целом — положительно, но, смотря чего будут касаться эти изменения.

Я задумалась. Действительно, с чего начать? А если ему это не понравится?

— Я бы хотела немного переделать интерьер. Понимаешь, нужно немного изменить обстановку внутри, настроить посетителей на просмотр картин, а не на созерцание тетушкиных великолепных стен…

— Продолжай, — он царственно махнул рукой. Сейчас он мне напоминал императора какой-то не слишком отсталой планеты.

— Еще нужно убрать при входе половину колонн и статуй, они слишком кричащие, и слишком уж много их там наставлено…

— Что ты предлагаешь сделать?

— Внутри нужно отделать стены мрамором, белым. Цветы, обязательно живые, и уголки отдыха. А перед зданием можно только убрать статуи.

— Предоставь проект недельки через две.

Я даже онемела от подобной наглости! А Эрих посмотрел на меня и заразительно рассмеялся. Я только махнула рукой. Издевается…

— А чего на нас в Галерее так косились?

— Видишь ли, Таллин, все свято уверены, что я женоненавистник, ханжа, зануда и вообще вредный тип. А смеялся я в последний раз… даже не помню, когда…

Наверное, мне стало бы смешно, если бы не было так грустно. Эх, Эрих, во что ты превратил свою жизнь? Ведь тебе явно не так весело от всего этого, как ты хочешь мне показать.

Ты просто обманываешь сам себя. Но ничего, я тебе помогу. Если сумею.

— Поехали ко мне? — Неожиданно даже для себя предложила я. Эрих удивленно на меня уставился. Я что-то не так сделала?

— С какой целью это было предложено? — Тут же заинтересовался он.

Я пожала плечами. Если бы я знала… А так я только иногда делаю спонтанные предложения, это или интуиция, или припадки глупости.

Он взял и согласился, похоже, неожиданно даже для себя.

Мы сели в такси, Эрих сам назвал адрес моей новой квартиры, видать, не раз там бывал. И через несколько минут мы входили ко мне.

— Странно, когда ты успела здесь все переделать? — Удивился он.

— Я ничего не делала, — не меньше него удивилась я.

— Значит, Анна. Больше некому.

— Я сама удивилась, что квартира так похожа на меня.

— А Дрэйя где?

— Не знаю…

Он прошел в кухню и налил нам мартини, даже замахнулся и попытался утопить оливку в моем стакане, но я быстро пресекла это извращение. Уселись мы тут же, причем на пол, я удобно поджала под себя ноги, а Эрих долго смеялся и пытался принять аналогичную позу. Сдался он минут через пять, когда понял, что под таким углом ноги у него не выворачиваются. Мы говорили ни о чем и обо всем сразу. Обсудили его нелегкие отношения с тетушкой Анной, и мое необычное имя, и его странную внешность. Я даже уговорила его позировать мне. Дело в том, что я — художник. Денег я этим, конечно, не зарабатываю, но только оттого, что не хочется. Рисую я только для себя, потому что это больше никому не надо. Еще у меня есть давняя страсть: картины. Я не комплексую по поводу, что кто-то рисует лучше меня или наоборот хуже. В творчестве нет степеней сравнения, это же порыв, сатори. Произведения не могут быть лучше или хуже, они просто разные, как можно их сравнивать? Я решила показать Эриху свою коллекцию, я уже успела повесить свои картины в большой гостиной.

Эрих так и замер в дверях. Его взгляд приковала одна из моих любимых картин, работа никому не известного художника с Земли-1, я всегда поражалась его мастерству. Мало того, что тот художник — человек, он умудряется настолько передать свои чувства в полотнах, что иногда это просто пугает. Эрих был словно загипнотизирован, он не мог оторваться от картины. А он еще не видел его чудесных, немного чуждых голографий. Признаюсь, я сама не знаю, откуда берутся такие мастера. У него, того художника, совершенно необыкновенное восприятие окружающей его действительности, я никогда не могла понять, каким он видит мир вокруг себя. Наверное, для него это своеобразная жутковатая сказка. И как он не сошел с ума?

Эрих с трудом освободился от гипнотического влияния картины, и мы пошли дальше. Практически у каждой он так зависал на несколько минут. В такие мгновения он напоминал мне статую самого себя: такой же неподвижный, побледневший, кажется, он практически не дышал.

Я собирала свою коллекцию последний десяток лет. Признаюсь, она того стоила.

— Таллин, а что если мы выставим все это отдельной экспозицией? — Предложил Эрих.

— Только после ремонта, — отмахнулась я.

— Я уже на все согласен! — Засмеялся Эрих. Я недоуменно смотрела на него: мне казалось, что на такую массовую переделку Галереи он согласится только после нескольких часов слезных уговоров. А ему оказалось достаточно просто посмотреть мою коллекцию! Я в шоке…

— А где твои картины? Почему их здесь нет?

— А зачем? — Удивилась я. — Им здесь не место.

Эрих посмотрел на меня так, словно впервые увидел.

— Покажи, — потребовал он. Я, недолго думая, повела его в спальню. Над кроватью я повесила несколько своих самых удачных, на мой взгляд, работ.