Ладони ветра. Сборник стихотворений - [7]

Скучный блюз мне играет

          слепой пианист,

И в слезах саксофона звучат

          золотые упрёки.

Ледяные уста запоздалой весны

          снова лгут

О бескрайних морях, о небесных мирах

          вне закона…

Спят слова. Тонкий лист, словно

          поле в снегу,

Как сухая доска, из которой

          не вышла икона…

Умирают стихи. Я устала

           их в гробики класть,

Каждый день вспоминать в безвременье

          ушедшие звуки.

Я бессонным ночам даровала

           жестокую власть —

Даже отклик души превращать

           в бессловесные муки…

На белеющий лист я со страхом

          смотрю в темноте —

Сколько холода в нём. От молчания

          губы немеют.

Я не вижу, не слышу себя… я теперь,

          словно тень

Незаконченных строк, что, рождаясь,

          дышать не умеют.

Где же синь небесная?

Где же синь небесная?

Где же синь?

Я стою над бездною.

Упаси,

Зимний ветер, странницу.

Вознеси!

Серость дней не нравится.

Не проси

Быть слепой и старенькой,

и глухой.

Хлопну сердца ставенькой.

И рукой

Помашу корабликам

и коням,

Даже красным крабикам

от меня

Лёгкий взмах достанется.

Я – добра.

Снова снег сметанится

до утра.

В зимний мрак вжимаются

фонари…

До зари мне маяться,

до зари.

Не говори со мной, печальная Баньши

Не говори со мной, печальная Баньши[1],

Не пой тоскливых песен, умоляю!

Слова твои слезами наполняют

Глаза, как чаши ландышей больших…

Чужие дети кажутся родней,

Друзья изменой образа увечат…

Баньши, поверь, рыданьями не лечат

В извечном лазарете ждущих дней.

Твой облик птичий жертвенно красив,

Ты вместо платья носишь обречённость.

Мелодии и плача обручённость

Найдут приют, мне сердце поразив…

Не вечна страсть, и страхов лабиринт.

Пройду ли в новой роли Осуждённой?

Где вороны горланят возбуждённо, —

Предсмертных криков в горсти набери.

Твой пыльный плащ раскованно обвил

Зелёных листьев яростную лаву, —

Баньши, возьми мою больную славу,

Но не лишай безудержной любви

Мои глаза сегодня – две большие лодки

Мои глаза сегодня – две большие лодки,

Плывущие по океану грусти.

Я пью солёный дождь с сиропом

                                                   из солодки.

Усталых мыслей рой роняет хруст и

Мятущимся огнём сжигает неба купол.

Безжизненно повисли песен перья

(Ждать утешения от райских птичек

                                                             глупо).

Расту ромашкой белою теперь я…

Опять промашка вышла. Виноватых —

                                                            мало.

Себя винить не хочется, поверьте.

Но в предзакатном небе, нереально алом,

Мелькает образ первозданной смерти.

Холодный ветер, как оборванный

                                                    бродяга,

С опаской шарит в ветках оголённых…

Ромашкой белою в тени седого стяга

Расту на старом кладбище влюблённых.

Молчать? Скрывать себя в себе?

Молчать? Скрывать себя в себе?

Ходить, звеня от чувств ключами?

Ночами плакать о судьбе

И осушать печаль свечами?

Очами серыми кричать

В пустое сумрачное небо

И ради смерти жизнь начать?..

Как это страшно и нелепо!

Как это грустно и грешно…

Я так слепа и так бессильна!

Я синей бабочкой смешной

Во сне приснюсь себе в росе льна.

Потом рассеюсь, словно дым,

Растаю утром первым снегом

И стану капелькой воды,

Весенней сказкой, лёгкой негой.

Слезой исчезну навсегда

В глазах мечтальных лунной ночью.

К земле склонится резеда,

Назвав меня небесной дочью.

Но я звездою упаду,

Молчанье раздарив свечами…

А через двести лет найдут

Русалку с грустными очами.

Эта девушка не больна

Эта девушка не больна.

Эта девушка влюблена.

На глаза цвета неба, льна

Облаковая пелена

Пала лаской лукавых лун.

И пуглива она, как лань,

И от страха оделась в лунь.

Её грусть у ручья светла.

Её руки тревожно льнут

К белым лилиям. Лепестки

Тянут тело её ко дну.

Блики света, как мотыльки,

Лёгким бризом летят к лицу.

И на ризу похож наряд…

С тихой грустью идёт к венцу,

Что пророчит ей хор наяд.

Я люблю? Или только кажется

Я люблю?

Или только кажется,

Что смеются на небе звёзды.

Или только чудится

Где-то песня чуть спелых вёсен.

Я люблю?

Почему?

Почему забилось так

Снова сердце небесной птицей.

И, зарёй ведомая,

Я лицо уронила в маки.

Почему?

Далеко

Людям дарят веточки,

Нежно пахнущие сиренью

И смолою северной,

И шумит под ногами море

Далеко.

Так легко

Ветер гладит волосы,

Осыпает песком колени.

Как тюлени вольные,

Волны плещут о чёлн Вселенной.

Так легко.

Может, сплю?

Сладко сплю под яблоней

В розоватых одеждах лета.

Я согрета гроздями

Звёздными в колыбели света.

Я люблю!

Снежинки корчатся от боли

«Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали…»

В. А. Жуковский

Снежинки корчатся от боли,

Сгорая в святочном костре.

Тревожно ветер воет в поле,

И месяц кажется острей…

Непроходимые границы

Твоей измученной души.

(И зверь, и птица сторонится

Тоской заснеженной глуши…)

Я заговариваю травы

На счастье до скончанья дней:

Бросаю синий пепел вправо.

Горит свеча, вода на дне.

Сквозь зеркало бежит дорога

К порогу дома твоего.

Но с неба звёзды смотрят строго

На милый профиль теневой.

Шепчу запретное желанье

И ставлю алую печать…

Сгорает снежное посланье,

И больше некого венчать.

Быть может, мне накинуть паранджу

Быть может, мне накинуть паранджу

И наложить запрет на нежный взгляд?

Неужто вправду звёзды так велят?

Я призраком по улицам брожу.