Ладейная кукла - [26]

Янис постучал. В доме, как в чреве огромного животного, бурчала музыка. Мелодия знакомая, только какое это имеет сейчас значение — знакомая или незнакомая? Янис постучал еще раз, но никто не отзывался, никто не шел открывать, и Янис шагнул через порог. В коридоре его охватила знакомая мелодия и запах жареной картошки. Знакомая и привычная вереница обуви под вешалкой, Ильза не разрешает лезть в комнаты в обуви… Дорожка к большой комнате с приоткрытой дверью… Янис прошел по ней к двери и смущенно остановился.

Ильза стояла посреди комнаты. От окна на нее падал широкий сноп света. Играли краски, играли ее волосы. Вся комната была залита игрой Ильзы. Цветистый нарядный костюм, какие носят в Нице, излучал удивительное сияние, и Янис чуть не зажмурился. Никогда он не видал Ильзу такую — красивая, стройная, гордая, с тихой улыбкой на приоткрытых губах. Неужели это та же Ильза, которая стояла в суде и смотрела на Яниса, как на незнакомого, будто никогда в жизни его не видала?.. Теперь глаза ее смотрели куда-то далеко и в них было ожидание близкой радости. Глаза были теплые, дыхание жаркое, наверняка жаркое, и Янис понял, что он пришел не вовремя, что сияние это не для него, и в груди так защемило, так стало больно!.. Янис сунул дрожащие пальцы в карманы. И он ушел бы. Он уже повернулся, чтобы уйти, но в этот момент смолкла музыка, и Ильза почувствовала чей-то взгляд. Повернувшись к двери, она хотела воскликнуть что-то веселое. Еще миг на лице ее трепетало ощущение близкого веселья, и вот все угасло. Цвета платья, улыбка на ее губах и в глазах, даже сноп солнечных лучей.

Если бы Янис мог в этот миг стронуться, он бы ушел. Тогда бы он, наверное, не увидел Тобиаса, а тут увидел. Только сейчас. Стоя на коленях, Тобиас своими женскими белыми пальцами возился со шнурками ее черных туфель. Помимо шнурков, там еще пуговки, а Тобиас явно не очень-то разбирается в этом деле. Он сопел и путался — и тут его насторожила установившаяся тишина. Он поднял голову и увидел Яниса.

— Здравствуй… — изумление и растерянность были так велики, что он поздоровался первый и даже повторил: — Здравствуй, Янис…

Ильза отдернула ногу в старомодной туфле и отошла в сторону. И Тобиас остался на полу посреди комнаты — один.

— Ну здравствуй, Ильза! — Янис выждал, покамест Тобиас встанет, покамест отойдет к прочному дивану у окна и сядет.

— Вот и я… Решил взглянуть, как вы тут вдвоем живете…

— Нас трое, Янис. — Ильза сняла расшитый бисером венец и заправила волосы за уши. Лицо ее вдруг заострилось и стало моложе. Почти такая же, как тогда, когда они познакомились. Но это было давно.

— Трое, говоришь? Я ведь только на минуточку, — Янис сделал вид, что ничего не понял. Где-то в подсознании затлел уголек надежды насчет третьего, но Ильза решила сказать все в самом начале. Чтобы не гадать и не надеяться ни на какие чудеса.

— У нас с Тобиасом сын.

— С Тобиасом…

Тобиас достал сигареты и закурил, глядя сквозь дым на Яниса.

— Да, — сказал он, — вчера Оскару годик исполнился…

Янис все еще смотрел на Ильзу, отчетливо понимая, что все эти годы они прожили как чужие, потому что Ильза — Тобиасова Ильза — совсем иная. Знакомая, виденная где-то, но не Янисова Ильза. Потом, повесив голову, Янис стал прикидывать. Прикидывал он долго, и когда вновь посмотрел на Ильзу, во взгляде его была такая растерянность, что Тобиасу стало даже его жаль.

— Тогда… ведь тогда выходит, Ильза…

— Да. — И для Ильзы этот разговор был нелегким, но она хотела быть сильной, и поэтому никаких препирательств здесь не должно было быть.

Янис стоял, прислонясь к косяку, и смотрел на обоих. Он действительно не мог понять, что это такое, отчего сердце грохает, как копер, загоняющий сваи, отчего светлая комната становится все сумрачнее и сумрачнее… Тогда, когда Тобиас, как угорь, вильнул к двери, тогда была ярость, кинувшая его на Тобиаса. Тогда была ярость. Может быть, еще и обида обманутого мужа, и еще что-то… Тобиас перелетел через стол, сломал стул, ударился об радиатор и сам как-то сломался — челюсть отвалилась, глаза закатились. Чистый мертвец. И никакой жалости в Янисе не было. На суде ему сказали, что Тобиаса он мог… что лишь чистая случайность… повезло… но там у него злости уже не было, тогда ему было все равно, что будет с Янисом Церпом. В мозгу его словно волчок крутился вокруг одного и того же слова — повезло… Кому же это повезло? Опять Тобиасу — Ильза досталась ему, побит, и то удачно… тогда он не думал убивать Тобиаса. Тогда он вообще ни о чем не думал, и хорошо, что он не знал тогда, что Ильза зачала ребенка от Тобиаса… От Тобиаса… От того самого Тобиаса, который сидит сейчас на его, Янисовом, диване и мусолит сигаретку. Хоть бы от кого другого, а то от Тобиаса…

Копер работал неистово, и Янис поднял голову.

— Скажи ему, чтобы вышел на минутку.

Ильза взяла стул, прошла в самый темный угол и села. Тобиас подошел к ней и бережно положил ладонь на ее светлые волосы. Рука его дрожала, уж какое там от него теперь успокоение! И все равно, это рука Тобиаса на таком знакомом затылке Ильзы… Ильза прикрыла глаза, потом взглянула на Тобиаса и улыбнулась. Глаза ее как будто сказали: «Ступай, милый, и не беспокойся. Я сильная, не беспокойся…» И Тобиас прошмыгнул мимо Яниса, вышел в коридор, и вскоре за ним захлопнулась дверь.