Ладанка Жанны д'Арк - [8]

Тетка, увидев меня, лицом не дрогнула, оно у нее всегда было каменное. Однако, идя мимо той самой соседки, она, не примериваясь, ткнула ее кулаком в нос. Было много крови.

Мент посмотрел на это спокойно, только хмыкнул и поскорее уехал. Соседи тоже быстро разошлись.

Дома тетка сказала мне устало, что, если еще раз такое повторится, она сдаст меня в детдом. И ушла к себе.

Ночью я прикинула про себя и решила, что с теткой все же лучше, чем в детдоме. Ее вечно дома не бывает, так что жить можно, тем более теперь понятно, отчего она ко мне равнодушна. Я ей никто – так, приблудыш. Подкинули меня без ее на то желания, так что нечего ждать от тетки теплых чувств. Насчет матери я никаких надежд не питала – дескать, приедет, возьмет с собой в большой город. Это в три года можно об этом мечтать, а в тринадцать уже поздно.

Дальше мы с теткой жили спокойно. Она требовала, чтобы я вела хозяйство, потому что она много работает.

Ну что ж, надо так надо. Мы никогда с ней не разговаривали, даже за ужином. Иногда она проверяла мой дневник, и если находила тройку, то лишала и так небольших карманных денег. После девятого класса тетка определила меня в бухгалтерский колледж. Мне было все равно – колледж так колледж.

Я успела окончить его и даже немного поработать, когда пришло письмо, где незнакомая женщина сообщала о смерти моей матери и о том, что после нее осталась жилплощадь, которая принадлежит мне по закону. Тетка, прочитав письмо, сказала только:

– Вот все у нее мне назло. Если бы раньше померла, тебе бы как сироте пособие больше платили.

И все, больше никаких слов о смерти единственной сестры.

Это решило дело. Я поехала в Петербург, и тетка даже дала мне денег на дорогу, присовокупив, что это все и чтобы больше я к ней не обращалась. Да не больно-то и хотелось, подумала я тогда, едва удержавшись, чтобы не сказать это вслух.

Город Петербург по традиции встретил меня проливным дождем, так что пришлось взять такси и заплатить несусветные деньги. В письме был указан только адрес, и я, как полная дура, поперлась туда без предупреждения. Дверь открыл здоровенный лысый мужик и сказал, что никакую Елену Куликову он знать не знает. Куликова – это моя фамилия, и у матери, надо думать, была такая же.

Пока я в полной растерянности топталась на лестничной площадке, открылась дверь соседней квартиры, и меня втянула внутрь бойкая старуха в спортивном костюме. Удостоверившись, что я – это я, то есть дочка Елены, она призналась, что написала то письмо, поскольку эти сволочи, муж Лены и ее свекровь, ни за что бы не сообщили мне о смерти матери. Как я потом догадалась, старуха была с ними в ссоре, оттого и хотела подгадить.

Мать умерла от рака, причем очень быстро, и соседка грешила на мужа и свекровь за то, что они фактически бросили ее без помощи. Просто в один момент муженек собрал вещи и переехал к маме, мотивируя это тем, что ему тяжело смотреть на больную. Спит он плохо от ее стонов и запаха лекарств.

Так что соседка уж сама заботилась о Лене, как могла, а то ведь совестью замучилась бы.

Во время болезни и призналась Елена, что где-то в далеком городе Архангельске у нее есть дочь, с которой она не виделась едва ли не с рождения. Раньше не писала и денег не посылала, а теперь вот стыдно о себе сообщить. Дала адрес и взяла с нее, соседки, слово, что напишет письмо только после ее смерти.

Этот рассказ я выслушала спокойно, ничего не шевельнулось у меня в голове при слове «мама». А соседка тем временем переоделась в черное и повела меня знакомиться с бывшими родственниками – маминым мужем и свекровью.

Жили они в том же районе, через два двора, и произвели на меня самое отталкивающее впечатление. И то сказать, они понятия не имели о моем существовании, а тут такой сюрприз. Они-то считали квартиру своей собственностью и даже сдали ее на долгое время тому лысому мужику.

В общем, противно вспоминать, что тут началось. Наслушалась я на свой счет всякого. Помогла соседка, которая стояла насмерть. Закон, говорила она, есть закон, раз дочери положена площадь, стало быть, она ее получит.

Какая-то там была путаница в документах, так что эти двое предпочли решить дело миром. Свекровь сказала, что у них есть комната в коммуналке, так что можно и договориться. Коммуналка, конечно, дремучая, однако рано или поздно ее обязательно расселят. И даже привели риелтора – бойкого мужичка с бегающими глазками, который сыпал словами, как горохом, прижимал руки к сердцу и совершенно заморочил мне голову. В общем, я подписала все бумаги, и риелтор тут же исчез, как не бывало. С тех пор прошло три года, а мы все ждем расселения.

Так что история моего появления в этой коммуналке совершенно типичная, и никому не интересная. Однако волей-неволей приходится считать ее своим домом, ведь другого у меня нет.

Итак, я решила, что хватит с меня на сегодня приключений, и свернула в переулок. Прошла под аркой, поднялась на пятый этаж.

Открыла замок своим ключом, потянула дверную ручку…

Но дверь не открылась, даже не шелохнулась.

Что за черт?

Неужели пока я ходила в бассейн, кто-то успел поменять замок?