Лабутены для Золушки - [5]

Так уж было угодно судьбе: именно в этот момент дверь привычно скрипнула и на пороге появилась Наташка. Ничего не скажешь, зверской красоты девчонка. Блондинка с голубыми глазами. Высокая, длинноногая, пухлые, как у Анджелины Джоли, губы, небольшой римский нос, затейливый разноцветный маникюр. Легкое просторное платье наводило на мысль о Бегущей по волнам, или Летающей царевне, а может, просто намекало, на ее способность творить чудеса.

А что извилины в мозгах у Наташки такие же прямые, как ее ноги, так кого это интересует? Мужики любого возраста, семейного положения, цвета и сорта, прилеплялись к ней, будто она клеем намазана, стоило Наташке появиться без сопровождения в местах их естественного обитания. И до ее мозгов не было им никакого дела – тем более что собственные в девяти из десяти случаев они утрачивали при первом же визуальном контакте. А может, не имели их от рождения.

– Что уставились, как на привидение? – хищно усмехнулась Наташка. Эта усмешка и придавала ей сходство со зверем. Или, по крайней мере, с небольшим плотоядным зверьком, может, куницей. Ощутив болезненный укол зависти, Кира не глядя взяла со стола заколку, автоматическим жестом подобрала свисающую со лба прядь – утром снова поленилась возиться с прической – и то ли с кокетством, то ли с отчаянием тряхнула головой.

– В Ниццу собираюсь. На Лазурный Берег!

От неожиданности Алена грохнула дыроколом так, что из соседнего кабинета застучали в стену. Три женщины замерли за своими столами. Стопы картонных папок с ботиночными тесемками, казалось, встали по стойке «смирно». Наташка у двери озадаченно оттопырила губу.

«Вот только ради этого момента стоило соврать», – подумала Кира, смакуя пьянящее мстительное удовлетворение.

Но тут же ее настигло жестокое похмелье. «Соврала! Вслух, принародно!» Обводя взглядом обалдевших коллег, Кира казнилась, как мученик Инквизиции. Разоблачительные насмешки она приняла бы с благодарностью. Извинения и оправдания уже готовы были сорваться с языка: «Простите, сама не знаю, вырвалось».

– На Лазурку?! – взвизгнула Наташка и помрачнела.

– Ки-ирка! – протянула Алена, с шумом выпустив воздух. – Ки-ирка! Ну, надо же! И молча-ала!

– Молодец, девка! – кивнула Татьяна Витальевна. Массивное тело начальницы заколыхалось, как бы одобряя и официально утверждая Кирины планы. – По Европам будет разъезжать. А чего ж, молодым везде у нас дорога – вон, Наталья тропинку уже проложила. Мы с моим Степаном, пока дочка не родилась, тоже каждый год в Ессентуки ездили. Сколько ж, интересно, твоя Ницца потянет-то? Копила, небось, не один год?

– Ну, Татьяна Витальевна! – скривилась Наташка. – Ну, разве уважающая себя телка… в смысле, женщина, поедет во Францию сама? В смысле, за свой счет?! Все ж понятно – Кирка подцепила на крючок икряного осетра! Ну, колись, тихоня!

Наташка пронзила Киру таким взглядом, что та даже поежилась.

– Лямур-тужур? Да? Солидный мужик?

Только Наташка была способна одним махом так правдоподобно развить ее опрометчивое вранье, и только Наташка могла так шаблонно при этом ошибаться. «Мужик»! Последний – впрочем, он же и первый – Кирин любовник скрылся с горизонта четыре года назад, оставив после себя горький вкус ночных слез и дрожь при воспоминании о больнице, где ее, казалось, резали на куски, выдирая руками в резиновых перчатках маленькое, нежное, так и не родившееся…

– Ясное дело, мужик! – поддержала версию Алена. – Разве кто из нас может самостоятельно купить тур в Ниццу? На двенадцать тысяч в месяц!

– Это без премий! – строго поправила Татьяна Витальевна. – И прогрессивки!

– И с премиями можно ноги протянуть, – огрызнулась Алена.

– Ты лучше их не протягивай, а расставляй! – хихикнула Наташка.

– Это не всем доступно, – отмахнулась Алена.

– Точно, для этого надо ноги иметь, а не кожерыжки, – еще раз хихикнула Аренда.

– Брось свои бл…кие штучки! Ты бы на зарплату так пошиковала?

Рассуждала она как всегда трезво. Зарплаты у работниц картонажной фабрики имени Клары Цеткин определенно были рассчитаны на тех, кто питается манной небесной. Кира – так же автоматически, как заколола челку при появлении Натахи – произвела мысленный расчет: даже если тратиться только на проезд и квартплату, копить на неделю в Ницце ей пришлось бы не меньше года. А то и больше.

Ситуация тем временем стремительно развивалась – причем без малейшего участия Киры, охваченной странным, непреодолимым оцепенением.

– И очень хорошо, так и надо, Кирочка, – качнула тяжелым подбородком главбух. – Мужик нынче пошел пуганый, мелкий, только о себе думает. Если сумела из него шикарный отдых выжать – считай, повезло. Может, такое раз в жизни и выпадет!

– Давай, давай, колись, скромница наша! – наседала Наташка. – Богатый? Или на последние везет? Красивый? Влюбленный?

Эх, врать, так врать! Отвечать придется позже. А сейчас хотелось насладиться моментом по максимуму, упиться удивлением и любопытством конторских дам, как комар упивается кровушкой дачника, кряхтящего над огородными грядками.

– Дааа, – скромно потупилась Кира, краешком сознания все-таки пытаясь сообразить, как же она будет выпутываться, когда в их тихий кабинет нагрянет час истины. – Богатый. Вроде бы. Красивый. Влюблен, цветами задарил.