Лаборатория химических историй. От электрона до молекулярных машин - [87]

Исторический курьез

Эту часть рассказа автор книги поведет от первого лица. Во время работы в Институте элементоорганических соединений Академии наук моим руководителем был профессор А. А. Жданов – великолепный ученый и яркий человек. Однажды я сказал ему, что пишу научно-популярную статью об истории фотографии. Жданов сразу же спросил:

– А с чего началась фотография?

– С дагерротипов. Серебряную пластину обрабатывали в темноте парами брома, а затем вставляли в фотоаппарат, правильно?

– Да, все так. Всю химию процесса ты, конечно, опишешь, но статья может оказаться скучной. Могу выступить перед тобой в роли Пушкина, который подарил Гоголю сюжет будущей пьесы "Ревизор". Знаю историю, которая сможет оживить твою статью.

Я, разумеется, согласился и далее перескажу этот сюжет в виде диалога двух собеседников:

– Николай Васильевич Гоголь! Сразу при этих словах возникает в воображении такое знакомое, близкое лицо с живыми хитроватыми глазами, с острым носом и длинными волосами, расчесанными на… ну, словом, с пробором слева.

– Позвольте! Как вы сказали? Где у Гоголя пробор? Слева? Вы уверены в этом? Подумайте! Может быть, все-таки справа?

– Извините, конечно, слева. Посмотрите на портреты Гоголя кисти Ф. Моллера или А. Иванова (рис. 12.4) – пробор везде на левой стороне. Зачем вы меня путаете?

– А у Репина, например на портрете Гоголя (1878) или на картинах «Гоголь и отец Матвей» (1902), «Гоголь сжигает второй том „Мертвых душ“» (1909)?

– Тьфу, что за наваждение! Там, кажется, на правой (рис. 12.5).

– Так что же, по-вашему, Гоголь причесывался и так, и эдак, сначала на одну сторону, а потом на другую? Ведь мужчины обычно консервативны в прическах, и трудно предположить, что Гоголь следовал каким-то велениям моды. Да и мужские волосы, привыкшие к левостороннему пробору, ох как трудно перекладывать на правую сторону. Да и зачем?

– Так в чем же, наконец, тут дело?

– Секрет в том, что одни художники (Иванов, Моллер) видели Гоголя, писали его с натуры и, разумеется, писали правильно. А Репин и другие пользовались дагерротипом. Ведь Репину было восемь лет, когда умер Гоголь, и он не мог видеть его живым. Но Репину и другим повезло. Гоголь, пожалуй, единственный из русских писателей-классиков начала XIX в., который дожил до появления дагерротипии.

– Простите, но здесь уже вы путаете. Разве на фотографическом изображении может быть все наоборот?

– На обычной фотографии, если она правильно сделана, – нет, не может. Но во времена Гоголя была известны только дагерротипы, а на них изображение получается в зеркальном отражении, как на негативе. Посмотрите на известную групповую дагерротипию, где Гоголь изображен в кругу русских художников в Риме, и вы увидите Гоголя "наоборот" – с правосторонним пробором (рис. 12.6). Художники – современники Репина про это обстоятельство забыли (или не знали), поскольку уже существовали обычные снимки на фотобумаге. В результате они изображали Гоголя, как на дагерротипе, полагая, что старые художники могли что-то нафантазировать, а "фотография не лжет".

– Значит, все прижизненные портреты Гоголя – левые, а посмертные в некоторых случаях – правые?

– Вот именно. Как оптические стереоизомеры!

Глава 13 Образный язык химиков

В органической и элементоорганической химии существует давняя традиция давать различным молекулам образные названия. Часто это сопровождается соответствующими рисунками, что придает всей работе некоторое эстетическое своеобразие, помогает четко запомнить структуру и облегчает общение химиков. Гораздо проще в статье или в устном докладе употребить термин «кластер», нежели «…крупный агрегат из оксидов металлов, объединенных координационными взаимодействиями». Многие из таких названий обозначают обширные классы соединений. Ниже показаны примеры, ставшие общепринятыми, и картинки, поясняющие бытовое использование таких слов (рис. 13.1, рис. 13.2).

В главе «Молекулярные механизмы и машины» было рассказано, какие своеобразные названия предложили катенановым молекулам их создатели (рис. 13.3).

Точно так же металлосилоксаны (с фрагментами Si-O-M) и металлогермоксаны (с фрагментами Ge-O-M), о которых рассказано в главе «Ближайшие „родственники“ углерода», предоставили авторам структур простор для реализации своих фантазий. Ниже некоторые из этих структур показаны в том виде, в каком они изображены на обложках химических журналов и в графических рефератах, предваряющих опубликованные научные статьи (рис. 13.4). Самые авторитетные научные журналы часто помещают на своих страницах подобные иллюстрации, отдавая дань образному мышлению создателей этих необычных молекулярных конструкций.

Показанные на рис. 13.4 металлосилоксаны, с точки зрения химиков-исследователей, специализирующихся в этой области, эстетически весьма привлекательны: калейдоскопическое разнообразие каркасных структур и их перестроений дополняется ярким разнообразием самих соединений, окрашенных в цвета соответствующих неорганических ионов металлов: Сo-содержащие имеют синий цвет, Cu – голубой, Ni – зеленый, Fe – коричневый. В отличие от неорганических металлосиликатов (минералов), которые становятся интересными только после ювелирной огранки, образуя драгоценные и полудрагоценные камни, каркасные металлосилоксаны привлекательны уже самой формой молекул. Все это делает весьма увлекательным синтез таких соединений, изучение их структуры, а также знакомство с опубликованными результатами.