Лабиринт (сборник) - [13]

Юная Саломия была потрясающе красива и умна. Всё в ней было совершенно восхитительно: и царственная осанка, и изысканная грация аристократки, и горящие глаза с поволокой, и крутые огненно-рыжие кудри – всё в ней звало, манило, обольщало. Чары Саломии сожгли не одно сердце, не было мужчины в Иудее, которого бы ей не удалось околдовать. Только Иоанн оставался безразличен к её прелестям. Зная о страстном романе брата и сестры, Иоанн открыто осуждал эту кровосмесительную связь, считая её греховной и порочной. Вскоре до Саломии и её матери Иродиады дошли слухи о том, что Иоанн посмел осуждать поведение царских особ. Так он приобрёл смертельных врагов, которые и убили его.

В день рождения царя Ирода, на балу, устроенном для знати в полнолуние, в мраморном дворце на берегу моря, Саломия была особенно хороша. Её жемчужная улыбка сводила с ума всех, кто видел её в этот час. Но стрелы обольщения были направлены бесстыдно и смело только в одного мужчину, которого она выбрала на эту ночь. И этим мужчиной, которого она соблазняла и дразнила, был её приёмный отец, всемогущий, грозный царь Ирод. А как она танцевала! Каким влекущим было её молодое атласное тело, какими грациозными были движения её под звуки сладострастной музыки!.. Иродиада молчала, от злости кусая губы, хотя понимала, что это просто игра, тайный план женской мести.

Саломия и Ирод задыхались от поцелуев в лунном свете тронного зала. Многолюдная толпа гостей замерла в ожидании чего-то ужасного. В жарком хамсинном воздухе запахло кровью. От выпитых горячительных напитков Ирод перестал контролировать себя, его обуяла животная страсть, он пообещал исполнить любое желание дочери за ночь любви. Ответ был страшен:

– Голову Иоанна Крестителя на блюде!

Ирод согласился не сразу. Умудрённый жизнью, он, уже немолодой человек, понимал, что просьба Саломии за гранью рассудка. О, как он её хотел, как готов был бросить все немыслимые сокровища свои к её ослепительно стройным ногам!

Он её умолял:

– У меня есть ожерелье из четырёх рядов жемчуга. Эти жемчужины подобны лунам, нанизанным на серебряные лучи. Ты будешь прекрасна, как царица, когда наденешь это ожерелье. У меня есть два вида аметистов: чёрные, как виноград, и красные, как вино, разбавленное водой. У меня есть топазы: жёлтые, как глаза тигров, розовые, как глаза лесного голубя, и зелёные, как глаза кошек. У меня есть опалы, которые горят словно ледяным пламенем; опалы, которые делают людей печальными и боятся темноты. У меня есть ониксы, похожие на очи мёртвой женщины. У меня есть лунные камни, которые меняются вместе с луной и блекнут при виде солнца. У меня есть сапфиры размером с яйцо; голубые, как голубые цветы. У них внутри разливается море, и никогда луна не тревожит его синевы. У меня есть хризолиты и бериллы, хризопразы и рубины, сардониксы и гиацинты, и халцедоны, и я отдам тебе всё это, всё, и ещё многое прибавлю. Я отдам тебе всё, что мне принадлежит, кроме одной жизни, жизни Иоханнана. Ибо это убийство – великий грех. (Оскар Уайльд, «Саломея»)

Но Саломия была непреклонна.

И Ирод согласился. Согласился на эту чудовищную казнь. Голова несчастного Иоанна Предтечи была подана на золотом блюде в покои царской дочери Саломии. Открытые мёртвые глаза Йохананна смотрели строго и отрешённо, на губах ещё сохранилась мученическая гримаса боли и удивления: «За что?», и даже у Саломии не было на это ответа…

Иоанна постигла мученическая кончина, ставшая венцом его подвижнической жизни.

Месть отвергнутой женщины страшна, а её коварство не знает запретов. Но на протяжении всей истории человечества мы наблюдаем повторение этого незаконченного библейского сюжета с трагической, кровавой развязкой.

А ещё, мы с грустью замечаем, что нет справедливости на Земле, что всё чаще побеждают подлость и коварство, что уходят самые честные и незащищённые. «Добро должно быть с кулаками». Но это, как оказалось, очень редкое и сложное сочетание в жизни. Оставим всё как есть. Нам не дано понять истинного замысла Творца.

* * *

Мы выходим из сказки. Уезжаем из дивного весеннего городка, полные впечатлений и эмоций. Фантомы далёких событий останутся в древних декорациях Эйн-Карема. А мы выезжаем на скоростную трассу современного города. Уезжаем от далёких и влекущих своей Тайной страстей человеческих. Но не навсегда, а чтобы когда-нибудь ещё вернуться.

Повесть об исчезнувшем времени (семейная хроника)

В память о лучшем…

Кто может оспорить, что наши обычные вещи иногда обладают сакральным кодом влияния на судьбу? И как вычислить этот код? Как не ошибиться и заметить вовремя подсказку? И почему вещи иногда способны наказывать нас?

Оставим всё как есть: без ответа, без поздних объяснений и без предчувствия беды. Всё, как было тогда.

Любая семейная история – это драма. Без начала, сюжета и конца. И всё же у каждого человека повесть своя, где, как в детской игре в пазл, складываются события и сюжеты по своему особому замыслу и своим неведомым законам бытия.

* * *

Семейная история моей одноклассницы Маринки Сергеевой была почти по-книжному романтичной. Когда-то много лет назад Маринка жила в красивом особняке, который считался памятником архитектуры начала прошлого века. Этот благополучный, нарядный дом по странному стечению обстоятельств уцелел в каменных джунглях современного мегаполиса. Он пережил революцию и гражданскую, индустриализацию, немецкие авиационные налёты, оккупацию и послевоенную разруху, брежневский застой и перестройку. Этому дому суждена была большая жизнь, в которой, как в книжном переплёте, писался сценарий семьи Сергеевых.