Лабиринт розы - [95]

— Что там? — мягко спросил он.

— Эта машина. — Она испуганно поглядела на них и снова уставилась на снимок. — Я не знаю, где именно Уилл сделал эти кадры, но вот машина, на которой меня увезли из Шартра. На которой меня похитили.

— Точно? — вперился в нее взглядом Алекс.

— Абсолютно.

* * *

Через несколько минут она сидела на скамье, наблюдая, как все остальные пристально всматриваются в последние оттиски, отыскивая в них знакомые детали. Алекс не отходил от Люси, сосредоточив на ней все внимание, но она внешне казалась безмятежной, почти задумчивой.

— Вот оно! — завопил Саймон.

Он с лупой просматривал кадры последней пленки, которую достали из фотоаппарата, — только тридцать два из сорока были экспонированы.

— Уилл фотографировал какие-то тексты, и их здесь… — он быстро сосчитал, — тоже восемнадцать. Столько же, сколько в первой пачке. На негативе подробности, конечно, не видны, но, кажется, это рукописные тексты, к тому же написанные разным почерком.

Люси с Алексом бросились к столу, желая взглянуть собственными глазами, и Алекс тут же сообразил: вот то, что они ищут и чего так отчаянно домогаются Ги Тампль и его приспешники! Уилл нашел эти документы и сфотографировал каждую страницу двадцатипятимиллиметровым объективом.

— Это тайник из розария, — уверенно объявил он. — Можно предположить, что оригиналы отосланы бандеролью Роланду. Уилл хотел таким образом обеспечить их полную сохранность.

— Значит, — подхватил Саймон, — нам надо все это увеличить и подумать, можно ли получить назад оригиналы. Уилл, очевидно, посчитал, что они либо слишком хрупки, либо опасны.

Он не хуже Люси и Алекса осознавал угрозу и оттого тревожился, тогда как Грейс и Генри были откровенно озадачены. Еще раз наскоро просмотрев очередную проявленную пленку, Генри вдруг попросил:

— Алекс, когда лупа будет тебе больше не нужна, передай ее мне, пожалуйста.

Заметив, как изменился отцовский голос, Алекс тут же подал ему увеличительное стекло, и Генри приставил лупу к одному из кадров.

— Это, скорее всего, собор в Лукке: площадь, на которой он стоит, очень примечательная. И красивая. Мы были здесь несколько лет назад с твоей мамой. Тут припаркована машина… Я уже видел такую; у нас в стране подобные модели — редкость, но даже и в Италии они, судя по всему, считаются классикой. — Генри в упор взглянул на Алекса. — Но вот что я хотел бы особо отметить: похоже, эту самую машину я видел где-то неподалеку, не в Шартре. Разве не странно, как ты считаешь?

Люси посмотрела на него немигающим взглядом.

— Вы точно видели эту машину, Генри?

Она боялась выдать свое волнение, но отец Алекса тыкал пальцем в то самое темно-синее авто, которое она могла представить, едва закрывала глаза, — она помнила запах кожаной обивки, аромат лайма, источаемый сидящим рядом человеком, сигаретный дым, облаком обволакивающий водителя… Люси невольно поежилась. Генри снял очки и задумался. Через какое-то время его лицо прояснилось.

— Да, — убежденно сказал он. — Именно эта машина перегородила мне дорогу, когда я был в Уинчестерской больнице. Я прекрасно помню: утро едва начиналось, и на гостевой стоянке других автомобилей не было, а эта машина перекрыла мне выезд с моего участка — заблокировала путь. Мы с Мелиссой промучились минут пять, прежде чем смогли выехать. За это время я вдоволь на нее налюбовался — все боялся поцарапать эту проклятую тачку! Очень приметная машина: левый руль, иностранные номера… «Ланчия», кажется, темно-синяя. Я тогда еще подумал: не повезло бедолаге туристу — из-за какой-то непредвиденности весь отдых пошел прахом!

— Это было в ту ночь, когда Уилл лежал в реанимации? — спросил Алекс, пытаясь скрыть от отца охвативший его приступ паники.

Генри кивнул. Люси поглядела на Алекса, Саймон — на Люси, а Грейс — на Генри. Неожиданно за дверью, ведущей в миниатюрный кабинет Дианы, раздался мелодичный звон: дорожные часы пробили полночь. В комнате стало зябко. Все всё поняли.

* * *

Телепередача «Новости этого часа» прервала одолевавшие Шан беспокойные раздумья — значит, уже полночь. Она взяла пульт и выключила телевизор. На автоответчике ровно горел огонек. Можно утешиться: она не задремала и не пропустила нужный звонок.

Из просторной гостиной Шан перешла в маленькую кухню, достала из холодильника почти пустую бутылку с вином и вылила остатки в бокал, затем вернулась в комнату и через открытое окно осмотрела сумеречную площадь. Все было тихо.

Наверное, слишком поздно пытаться дозвониться до него снова? Пусть бы все оставалось как есть — пусть они с Кэлвином дуются друг на друга и дальше, — но ей хотелось утешить себя, поговорить с ним, ведь уже двое суток прошло…

Шан снова вернулась на кухню, опустила шторы и выключила свет. В гостиной она потянулась было к телефонной трубке, но, взглянув на ручные часики, заколебалась. Всего пять минут просрочила… Нет, все-таки звонить уже поздно — так ей подсказывала гордость. Не развлекается же он сейчас с другой? Но Шан ни за что не польстит ему, сообщив, что пыталась это разузнать!

Ногой она утопила выключатель торшера — свет в гостиной погас — и направилась в спальню. Она докажет себе — и этому Кэлвину, — что может прекрасно спать и в одиночестве.