Лабиринт призраков - [18]

– А теперь поспи.

Хранитель потушил фонарь, и они погрузились в голубоватые сумерки, озарявшиеся сверху багровыми сполохами пожаров. Причудливые формы лабиринта сливались с пространством, и Алисия подумала, что ей это пригрезилось: после взрыва бомбы в бабушкиной столовой она со своим новым другом так и не выбралась из объятого пламенем дома.

Исаак печально наблюдал за девочкой. Сквозь стены доносились отголоски бомбежки, воя сирен и пляски смерти, ворвавшейся в Барселону. От взрыва, прозвучавшего неподалеку, ходуном заходили стены и пол, вздымая облака пыли. Алисия вздрогнула на кровати. Хранитель зажег свечу и поставил ее на столик рядом с ложем, где распростерлась девочка. В отсветах пожара из темноты проступили очертания необыкновенного сооружения, устремленного к центру купола. За мгновение до того, как Алисия лишилась чувств, Исаак заметил огонек в ее глазах, вспыхнувший при виде этого фантастического зрелища. Он обреченно вздохнул.

– Алисия, – промолвил он, – добро пожаловать на Кладбище забытых книг.

17

Фермин проснулся в ослепительно-белом небесном чертоге. Ангел в одежде сестры милосердия перевязывал ему ногу, а вереница санитарных каталок исчезала в бесконечности.

– Это чистилище? – спросил он.

Сестричка приподняла голову и покосилась на него. На вид ей было лет восемнадцать. Фермин подумал, что для ангела, внесенного в штатное расписание Господа, она выглядела, пожалуй, намного привлекательнее, чем следовало ожидать, судя по открыткам, которые раздавали на церемониях крещения и причастия. Появление нечестивых помыслов сулило ему либо выздоровление, либо неминуемый конец и вечные муки.

– Отныне я отрекаюсь от неверия и обязуюсь следовать Писанию буквально, Заветам Новому и Старому в том порядке, какой ваша ангельская милость сочтет наиболее подобающим.

Убедившись, что пациент очнулся и способен говорить, сестра помахала рукой, и к каталке подошел врач с утомленным лицом человека, не спавшего целую неделю. Доктор приподнял пациенту веки, проверяя зрачки.

– Я умер? – поинтересовался Фермин.

– Не преувеличивайте. Вы пока слабы, но в целом вполне живы.

– Значит, я не в чистилище?

– Это уж как вам угодно. Мы находимся в больнице. Иными словами, в аду.

Пока доктор осматривал рану, Фермин осмысливал неожиданный поворот событий, пытаясь вспомнить, как попал сюда.

– Как вы себя чувствуете? – осведомился врач.

– Я немного обеспокоен, если честно. Мне приснилось, будто меня посетил Иисус Христос и у нас состоялась продолжительная и серьезная беседа.

– О чем?

– В основном о футболе.

– Это из-за успокоительного, которое мы вам дали.

Фермин с облегчением кивнул.

– То-то я удивился, когда Господь сказал, что выступает за мадридский «Атлетико».

Врач скупо улыбнулся и, понизив голос, проинструктировал медсестру.

– Как давно я тут лежу?

– Часов восемь.

– А малютка?

– Младенец Иисус?

– Нет, девочка, которая была со мной.

Сестра и доктор переглянулись.

– Увы, но рядом с вами никого не нашли. Насколько мне известно, вас чудом обнаружили на крыше одного из домов в Равале. Вы истекали кровью.

– Девочку со мной не привезли?

Врач отвел взгляд:

– Живую – нет.

Фермин дернулся, порываясь встать. Сестра с доктором уложили его обратно на носилки.

– Доктор, мне необходимо уйти. Там остался ребенок, совсем беззащитный, ему нужна помощь…

Врач кивнул медсестре. С тележки, нагруженной медикаментами и бинтами, которую девушка возила с собой, путешествуя вдоль каталок, она схватила ампулу с лекарством и начала готовить инъекцию. Фермин покачал головой, но врач держал его крепко.

– Я не могу отпустить вас. Прошу, наберитесь терпения. Я не хочу, чтобы у вас наступило ухудшение.

– Не волнуйтесь, я живуч как кошка.

– И бессовестнее министра, в связи с чем я прошу вас также не щипать за задницы медсестер, когда они меняют вам повязки. Договорились?

Игла ужалила в правое плечо, и по венам растекся холод.

– Вы можете еще раз расспросить о ней, доктор? Пожалуйста. Ее зовут Алисия.

Врач ослабил хватку, оставив его лежать на постели. Мышцы Фермина сделались студенистыми, как желе, зрачки расширились, и мир вокруг превратился в размытую водой акварельную картину. Голос врача отдалился, сливаясь с эхом реального мира, когда Фермин начал погружаться в нирвану. Ему почудилось, будто он проваливается сквозь ватные облака. Белые больничные стены рассыпались сверкающими кристаллами: растворяясь, они растекались жидким бальзамом, обещавшим химическое блаженство.

18

Фермина выписали в середине дня, поскольку больница была уже переполнена, и всех, кто не находился при смерти, объявили здоровыми. Вооружившись деревянным костылем и получив в наследство от покойника свежую смену белья, Фермин сел в трамвай у центрального входа в больницу и поехал обратно в сторону Раваля. Очутившись на улицах квартала, принялся обходить работавшие кафе, харчевни и магазинчики, громко спрашивая, не видел ли кто-нибудь девочку по имени Алисия. Люди, посмотрев на худого, изможденного человечка, молча качали головой и думали, что бедняга тщетно ищет, как и многие другие, погибшую дочь, еще одну жертву из девятисот трупов (среди них около сотни детских), подобранных на улицах Барселоны 18 марта 1938 года.