Лабиринт Осириса - [65]

Темп постукивающей по полу ноги Бен-Роя стал немного быстрее.

– И после этого она стала спрашивать о египетском канале?

Наступила новая пауза – Хиллель вспоминала хронологию событий. Затем кивнула.

– Мария попала в Израиль через Египет?

– Нам не удалось это точно выяснить. – Директриса соскользнула со стола, обошла его и села в крутящееся кресло. – Она отказывалась об этом говорить. Как многие девушки, страдала от своего рода посттравматического стресса и, пытаясь выкинуть из головы все, что с ней случилось, возвела в сознании барьер между настоящим и прошлым. О ее прошлой жизни мы мало знаем. А о том, как Мария попала в Израиль, только то, что она обслуживала клиентов в квартире в пригороде Хайфы Неве-Шаанане, а до этого в какой-то момент находилась в Турции. Из этого можно сделать вывод, что ее доставили через Кипр воздушным или водным путем в Хайфу или Ашдод.

Она откинулась на спинку кресла и провела пальцем по краю стола.

– Кстати, по поводу женщины со светлыми волосами – она постоянно ее рисовала. Единственный ее сюжет. Мы так и не выяснили, кто это такая.

Бен-Рой про себя отметил, что следует еще раз взглянуть на картинку в квартире Клейнберг.

– Вам, случайно, не известно, кто ее сюда переправил? Кто был ее сутенером?

Хиллель покачала головой.

– Я же говорила, что мы имеем дело с теми, кому причинили вред, а не с теми, кто его причинил.

– И от нее никаких известий? Никакого намека, где она может быть?

– Ничего похожего. Мы было решили, что она уехала в Неве-Шаанан. Такое с беглецами случается – их тянет в те места, которые они знают, даже если это означает новое заточение в борделе. Но там ее никто не видел.

– У вас есть ее фотография?

– Конечно. – Хиллель нагнулась и включила компьютер. – Ее настоящее имя почти наверняка не Мария. Девушки постоянно берут другие имена. Это помогает отгородиться от того, чем их заставляли заниматься. Представить, что это делал кто-то другой, а не они. – Директриса выпрямилась, ожидая, когда компьютер загрузится. Бен-Рой допил успевший остыть кофе, встал и подошел к окну.

Мир снаружи был тихим, мирным и спокойным – купался в доброжелательных золотистых лучах заходящего вечернего солнца, словно в тысячах миль от того, что они обсуждали. Бен-Рой окинул взглядом пыльный район, затем опустил глаза на тротуар на противоположной стороне улицы. Там, прислонившись к стволу платана, стоял неопрятного вида мужчина с сальными волосами и смотрел на фасад приюта. Сутенер, о котором говорила Хиллель. Возникло желание открыть окно и крикнуть, чтобы он убирался ко всем чертям, но Бен-Рой решил, что его слова прозвучат доходчивее, если он скажет их с глазу на глаз. Можно даже слегка ему вмазать, чтобы лучше усвоились. Бен-Рой не любил сутенеров. А после только что услышанного еще больше укрепился в своем чувстве. Он нахмурился и посмотрел на двор перед зданием. Там стояла деревянная скамья с двумя пепельницами на ней, качающийся диван, висела бельевая веревка, в углу приткнулись детский самокат и пластмассовый трактор с педалями. Раньше Бен-Рой их не заметил.

– У вас здесь и дети живут? – удивленно спросил он.

– Пятеро, – ответил голос за спиной. – Сейчас они в школе.

– Матери, – детектив чуть было не сказал «проститутки», но вовремя сообразил, что это слово неуместно, – с ними?

– Конечно.

– А кто отцы?

– Сутенеры, клиенты, – отрывисто бросила директриса. – Не спорю, семья не идеальная, но что есть, то есть. Когда девушек спасают, мы получаем вместе с ними их детей.

Она продолжала нажимать на кнопку мыши, отыскивая фотографию. Бен-Рой не отрываясь разглядывал игрушки. Любой коп обрастает толстой кожей и вырабатывает в себе фильтр, не пропускающий отъявленную мерзость в сознание. Но иногда, несмотря на все усилия, кое-что проникает. Как, например, случилось сейчас. Игрушки разбередили Бен-Рою душу сильнее, чем все остальное, что он услышал в приюте. Сильнее, чем все, что он узнал в ходе расследования по этому делу. Чем-то невыносимо грустным веяло от маленьких существ, которым принадлежали эти игрушки и чьи жизни изуродовали еще до того, как они успели начаться. Он почувствовал, как к горлу подступает ком, и ощутил потребность немедленно позвонить Саре и сказать, как сильно он любит ее и их ребенка. Он уже потянулся за мобильным телефоном, но его позвала Хиллель, и порыв пропал. Бен-Рой еще помедлил несколько секунд, затем выкинул мысль из головы, вернул мобильник в чехол и подошел к столу.

– Вот она. – Директриса повернула к нему монитор.

Он нагнулся и вгляделся в снимок. На нем поместилась одна голова, кадр был подрезан под самый подбородок. С экрана смотрела девушка с серьезным бледным лицом, длинными черными волосами, полными губами и огромными карими глазами. Молодая. Очень молодая. Она глядела прямо в объектив с выражением одновременно напряженным и отсутствующим.

– Можете распечатать? – спросил Бен-Рой.

– Разумеется. У нас есть еще одна фотография. Хотите ее тоже?

– Если можно.

Хиллель повела мышью по столу и дважды кликнула. Вскоре на экране появился новый снимок – также одной головы, но не настолько жестоко обрезанный. На нем было видно шею и часть майки.