Лабиринт Осириса - [60]

Ничего нового не выяснилось.

– Я послал ее фотографию в полицию Мицпе-Рамона, – сообщил помощник. – Снимок размножили и показывают людям, но результата пока нет. Еще заглянул в «Эгед» на случай, если кто-нибудь из их водителей запомнил жертву. Оказалось, что по тому маршруту ездят всего четыре человека. Но, как назло, тот, который нам мог бы что-то рассказать, в отпуске. С ним пытались связаться, но он оказался недоступен.

– Продолжай в том же направлении, – попросил Бен-Рой. – Это важно. Может быть, даже очень важно.

Он сообщил Зиски о своем разговоре с Мордехаем Яароном и о газетах, которые Клейнберг читала в библиотеке.

– Хотите, чтобы я занялся группой «Немезида»? – спросил помощник, когда он закончил. – Мой товарищ, тот, что работает в области кибербезопасности – я упоминал о нем сегодня утром, – может что-то знать.

– Попробуй. И пока этим занимаешься, посмотри, не удастся ли что-нибудь накопать на корпорацию «Баррен». Особенно что касается золотоносного прииска, который она разрабатывает в Румынии. У меня есть знакомый в «Гаарец», если хочешь, позвони ему. Он пишет о проблемах бизнеса и может дать наколку.

Бен-Рой объяснил, кто такой Натан Тират, и слышал в трубке тихое шуршание ручки по бумаге – Зиски делал записи.

– Больше ничего не произошло?

– Час назад проявились эксперты. Они потерпели неудачу с найденным на одежде жертвы волосом. Эксперты не сомневаются, что, судя по длине, волос женский, но соответствий по ДНК не обнаружено.

Бен-Роя это нисколько не удивило. Он с самого начала не был уверен, что волос принадлежал убийце Клейнберг. Но даже если так, не факт, что данные о его ДНК имелись в их базе. У него было ощущение – и оно появилось с самого начала, – что преступник не из тех, кто им известен. Факт, что волос оказался женским, представлял определенный интерес, но никуда не вел, и он пока отложил его на периферию сознания и двинулся дальше.

– Соседи Клейнберг ничем не порадовали? – спросил он.

– С парочкой пока не удалось поговорить. Остальные ничего не видели и ничего не слышали. – Секундная пауза, а затем: – Одна дама упомянула запах.

– Запах?

– Мыло, или духи, или что-то еще. «Мускусный». Кажется, она употребила именно это слово. Сказала, что живет в этом доме тридцать лет, но раньше никогда его не чувствовала. Только в тот вечер, когда убили Клейнберг. Мне рассказал об этом детектив Пинкас. И добавил, что идти по следу духов – дело как раз для меня.

Бен-Рой недовольно поморщился. Он понимал, на что намекал Пинкас, и не сомневался, что у Зиски на этот счет тоже не возникло сомнений. Мыло, духи – атрибуты гея. Пару суток назад он сам был бы не прочь позубоскалить на этот счет, но теперь, немного узнав парня, нашел шутку несмешной.

– Передай от меня детективу Пинкасу, что он жирный кусок дерьма и чтобы он сам шел по этому следу. Запомнил?

– Запомнил.

Бен-Рой не взялся бы утверждать, но ему показалось, что в голосе помощника послышалась нотка благодарности.

– Что-нибудь еще?

Но больше ничего не было. И Пинкас, и Намир все еще ждали сведений от своих информаторов. Намир ни в старых раскрытых делах, ни в висяках ничего полезного не нашел.

– Хотя я кое-что накопал на архиепископа Петросяна.

В голове у Бен-Роя скопилось так много никуда не ведущих ниточек, что он совершенно позабыл об архиепископе.

– Ну давай, удиви меня.

– Оказывается, его квартира имеет отдельный личный выход на улицу. На улицу Святого Иакова. А это означает, что он может выходить и входить на территорию так…

– Что его никто не заметит, – закончил за него фразу Бен-Рой. Он высунул руку из окна и барабанил пальцами по дверце «тойоты».

На дороге Святого Иакова не было полицейских камер. И за Стеной плача в Еврейском квартале, куда вела дорога, тоже не было. (Палестинская шутка: «У евреев есть земля, вода, границы и воздушное пространство, а у нас хотя бы камеры».) Таким образом, теоретически Петросян мог покинуть территорию храма и через Еврейский квартал выйти из Старого города. И его бы никто не засек.

– Так ты говоришь, у него нет алиби на вечер убийства?

– Во всяком случае, такого, чтобы мы могли подтвердить. Он утверждает, что весь вечер провел в квартире, но нет ни одного человека, кто мог бы поручиться, что это правда.

Бен-Рой немного подумал, металлический корпус «тойоты» эхом отзывался на удары его пальцев.

– Окажи мне любезность, – наконец проговорил он, – доведи все, что нарыл, до сведения Леи Шалев. С этим надо разбираться, а у тебя и так дел по горло. Сосредоточься на том, что мы только что обсуждали: Мицпе-Рамон, «Немезида», «Баррен». Вернусь к концу дня. Посмотрим, что ты к тому времени сумеешь накопать.

Он разъединился и посмотрел на вереницы застывших машин, тянущиеся к высоткам Рамат-Гана. Прошло полминуты. Бен-Рой снова вытащил мобильник и набрал эсэмэску: «Удачи, Зиски». Немного поколебался и, заменив «Зиски» на «Дов», отправил текст. А затем включил полицейскую сирену. Он это сделал не в надежде, что транспорт хоть как-то начнет двигаться, а скорее для того, чтобы вокруг все поняли, какой он крутой коп и, хотя стареет, нисколько не потерял крутизны.