Лабиринт Два: Остается одно: Произвол - [92]

Этот грубый стереотип отношений — дополнительное доказательство того, что в новейшее время стереотипы обрели статус достоверности. Но и сам комикс, в сущности, есть искусство грубого стереотипа, торжество не типичного, но стереотипного поведения и характера в реальной жизни. Стереотип в комиксе обеспечивает эффект затмения: он затемняет индивидуальные тонкости (комикс — иллюстрация к ортеговскому «бунту масс»), ему на них наплевать, потому что они маргинальны, вынесены на периферию массового сознания. Вот здесь, понял я, и коренится основная причина моей комиксовой болезни: выведение стереотипа в закон резко снижает удельный вес человека в человеке. Комикс это обнаружил, не отдав себе полностью в том отчета. В этом смысле в комиксе есть что-то низкопробное, неискоренимо плебейское. Он представляет то, за что не отвечает. Однако низкопробно и само время.

Книга Ф.Вертхейма вызвала широкий резонанс и была поддержана не только общественным мнением, но и сенатом. Объявив американскую молодежь «невинными» жертвами комикса, автор заранее выиграл сражение. Оставалось лишь сделать оргвыводы. Сенат учредил специальный подкомитет, в результате деятельности которого Американская ассоциация комиксовых журналов в стране, где нет цензуры, приняла в октябре 1954 года «самоограничительный» кодекс, так называемый «Кодекс комикса».

Он состоял из трех частей. Первая включала в себя запрет на показ преступления с точки зрения, оправдывающей действия преступника. Вторая касалась показа «ужасов» и терроризма. Третья была посвящена проблеме языка (осуждалось неумеренное использование сленга; предлагалось вернуться к нормативной лексике), а также религии и расизма (запрещалось оскорблять любые религиозные и этнические группы). Специально оговаривалась одежда комиксовых героев: «Все герои должны быть представлены в одеждах, соответствующих рамкам общественного приличия». Последний подраздел требовал целомудренного освещения брачной жизни и секса.

Последствия этой кастрации комикс ощущал на себе в течение последующих пятнадцати лет. Кодекс не стал федеральным законом, но, к примеру, власти штата Нью-Йорк, опираясь на положения кодекса, ввели юридические ограничения на продажу неугодных комиксов. Сторонники кодекса считали, что он придал комиксу более «респектабельный» вид, наделил статусом художественной продукции. Однако официальное возведение комикса в ранг искусства произошло в Америке только в 1969 году, когда федеральный суд освободил одного из авторов комиксов от налогообложения на том основании, что тот подарил серию своих оригинальных рисунков университетской библиотеке.

За два года до этого в Париже произошло событие, легализовавшее комикс как искусство в международном масштабе. В Лувре прошла выставка «Комикс и повествовательная изобразительность», приведшая к горячим спорам между сторонниками и противниками комикса, что безусловно способствовало рекламе нового искусства.

Судьба комикса во Франции (франко-бельгийский комикс — второй, после американского, по значимости в мире) также связана с законодательными ограничениями. «Пузырь» в Европе окончательно победил в конце 20-х годов, когда молодой бельгиец Жорж Реми под псевдонимом Эрже создал ставшего знаменитым во многих странах мира героя-подростка Тентена и его преданную собачку Милю. Канон Эрже был прост: жизнеподобный сценарий с использованием новейших научных открытий (метод Жюля Верна), путешествия в экзотические страны (Тентен в 30-е гг. посетил и Советский Союз, откуда уехал, как и Андре Жид, разочарованным), незамысловатый рисунок и легко читаемый текст. Эрже стал законодателем системы, в бунте против которой или в ее наследовании развивалось в дальнейшем искусство европейского комикса.

При нацистской оккупации Франции были предприняты попытки использовать комикс в пропагандистских целях. В 1943 году в Париже возник комиксовый журнал «Отважный» с подзаголовком «Журнал современной молодежи». Идеологическая ориентация журнала, проповедовавшего культ силы и чистоту расы, была такова, что после освобождения Франции он был немедленно закрыт.

Использовав этот инцидент, депутаты французского парламента с редким единодушием приняли закон, обязующий авторов и издателей комиксов ограждать детей и подростков от тлетворных идей, а кроме того, фактически запрещающий комиксы для взрослых как оглупляющую продукцию. Этот закон существует во Франции до сих пор, хотя практически не применяется.

В США в результате ограничений получили распространение «воспитательные» комиксы (их лицемерно назвали true[141] comics). Тоже самое можно сказать и о Франции, где в 50-е годы комиксы честно служили развитию кругозора подростков, знакомили их с историей. Выполненные по «социальному заказу», эти комиксы, как правило, многоречивы и несостоятельны.

Не все американские художники подчинились положениям «самоограничительного» кодекса. Такие издатели комиксов, как Делл, отказались считаться с ним, ссылаясь на Первую поправку к Конституции США, и стали выпускать в 60-е годы подпольные комиксы.

Именно с них начинается третье поколение комиксов. Порывая с традициями американского пуританизма, подпольный комикс открыто заговорил о темах-табу: сексе, полиции, экологии, расизме, несколько позже — о вьетнамской войне.