Лабиринт чудес - [2]

Так начинает появляться основной фон, проясняется великая преемственность достижений человеческой цивилизации. Ничто не проходит бесследно. Все так или иначе отзывается в последующих поколениях. Отсюда и берет начало диалектическое русло повести, хитроумно сплетенные воедино противоречия, между которыми кипит не всегда видимая, но непрекращающаяся и упорная борьба. Тысячи ручейков, сливаясь и расходясь, появляясь и исчезая, дают начало реке, которая становится все шире и полноводнее. Некоторые ручейки юлят, стараются повернуть вспять, задержать бег других, но бесполезно - все они работают на реку.

Флота поручик Федор Матвеев, посланный Петром I с секретным поручением сначала во Францию, а потом на Восток, неожиданно сталкивается с непонятной тайной и также неожиданно, но тем не менее стремительно и необходимо вступает в борьбу с миром насилия и тьмы. Эстафета взята.

Теперь она пойдет от поколения к поколению. Будут меняться люди и века, но борьба останется. Она не затухает и не ослабевает.

И не пестрая, непонятная толпа разноликих и разноязыких людей наполняет повесть. В этой толпе четко прослеживается демаркационная линия, государственная граница, баррикады, огневой рубеж. Это два непримиримых мира. И не важно, что бестелесных йогов сменяют сначала отцы-иезуиты, а потом фашистские диверсанты. Меняются формы - остаются цели.

Михайло Ломоносов ведет борьбу с невеждами и петиметрами от науки, молодые советские ученые вступают в борьбу с ловко замаскированными научными бюрократами и карьеристами. Иное время, иные методы, но предмет борьбы один и тот же. Тянется нить из глубины веков, питает темные силы. Не иссякает животворный родник, бегущий по камням истории, рождает молодые и неодолимые всходы нового.

И главное в повести - это новые всходы. Замечательные ребята с яхты «Меконг», эти физики-лирики Юрий и Николай, их научный руководитель Привалов, лукавый и упорный Колтухов. Между ними и внешне благообразным кандидатом наук Опрятиным, готовым ради карьеры предать любые знамена, оплевать любые святыни, лег огневой рубеж. Это главный движущий конфликт повести, не выдуманный.

Ребята с «Меконга» и опрятины всегда стояли по разные стороны баррикады. Не всегда это было осознанно и обнаженно. Мы помним годы, когда опрятины анонимными доносами прокладывали свой грязный путь к высоким должностям, ученым степеням. После двадцатого съезда они изменили тактику, замаскировались под энтузиастов и тружеников.

В повести ничего не говорится об эволюции опрятиных. Опрятин появляется на страницах в современном обличье. Но мысленно мы легко прослеживаем связь, тянущуюся из тьмы веков, и легко восстанавливаем недостающие звенья. Нам не страшны теперь ни Бестелесные, ни иезуиты, но опрятины еще опасны, они притаились. Их внутренняя сущность, отвратительное лицо, скрытое под благородной маской исследователя, предстают перед нами во всей полноте, преломленные сквозь призму веков, освещенные залпами непримиримой исторической борьбы в науке и обществе.

В этой борьбе не может быть ничейной земли, в ней нет нейтральных. И со всей обнаженной болью, беспощадной ясностью встает со страниц повести очень интересный, внутренне противоречивый и трагический образ Бенедиктова, глубоко запутавшегося и исключительно талантливого ученого.

Падение и гибель Бенедиктова - это тоже счет, который мы предъявляем опрятиным и тому темному миру, который их породил.

Но солнце редко омрачается тучами в тех водах, где плавает «Меконг». Вокруг него кипит и сверкает мир, полный творческого труда, увлекательных приключений, забавных эпизодов, здорового молодого смеха. Борьба - это не всегда потери и кровь, это прежде всего ощущение жизни и радость победы.

Сквозь глубины каспийских вод сплошной слитной струёй идет нефть, сжатая побежденными силами поверхностного натяжения. Так замкнулся круг от всепроникающего ножа до всепроницающей нефтяной струи. Долгой была эта борьба. Обширно было поле битвы - вся земля и история человечества. Но радостна и неизбежно закономерна победа. Физики-лирики с «Меконга», их учителя, близкие и друзья вырвали одну из многочисленных тайн природы. И нефть идет сквозь стокилометровые водные толщи, идет без всяких труб. И в черном зеркале ее поверхности сверкают искры света, как глаза и улыбки ребят с «Меконга».

Не все главы повести одинаково хороши, не всегда авторам сопутствует чувство меры и хорошего вкуса. Можно спорить по поводу некоторых острот. Местами повесть чересчур перегружена научно-популярными отступлениями, некоторые из них, как, например, описание хатха- и раджа-йоги, просто примитивны. Отдельные эпизоды неубедительны и не очень-то нужны для раскрытия основного фона, например описание схватки экипажа «Меконга» с контрабандистами здорово смахивает на весьма стандартный и дешевый детектив.

Но в целом эту интересную научно-фантастическую повесть безусловно можно отнести к лучшим образцам научной фантастики последних лет.

источник: Антология «Чёрный столб». Москва: «Знание», 1963. - с. 286-294.