La femme cherche (Женщина ищет) - [2]
В некоторых случаях у женщин-фантастов видно стремление слить НФ и фэнтези в один флакон или, если угодно, смягчить суровую логику НФ капелькой фэнтезийной романтики. Скажем, у Марии Симоновой в романе "Снайперы" действие развивается в условиях земной технологической цивилизации ближайшего будущего, сравнительно недалеко ушедшей от современного состояния. Все, так сказать, узнаваемо. До того момента, пока главная героиня не обрела статус космической принцессы… У той же Симоновой вектор на "фэнтезацию" НФ еще более ощутим в романе "Воины тьмы". Драконы и космические корабли соседствуют друг с другом, не испытывая особых затруднений. Некоторые элементы фантастического допущения невозможно твердо классифицировать как НФ-ские или фэнтезийные. Например, некая "жемчужина в бархате", она же "Мертвая Точка"… "ступи на нее - и окажешься в любой из вселенных, в какой пожелаешь… За небольшим исключением". В таком варианте сайнс-фэнтези от "сайнс" остается совсем немного.
Аналогичная ситуация и в романе Виктории Угрюмовой "Дракон Третьего Рейха", решенном в ключе юмористической фэнтези. Волею колдуна-недоучки из земной реальности периода Великой Отечественной войны в фэнтезийный мир перенесены экипаж фашистского экспериментального танка "Белый дракон" и группа советских партизан. Ситуация, напоминающая ту, что была смоделирована еще Марком Твеном в романе о похождениях янки при дворе короля Артура. Однако Угрюмовой не всегда удается сохранить чувство вкуса и меры в подтрунивании над героическим прошлым нашего народа, что, кстати, характерно и для "мужской" фантастики, обыгрывающей аналогичную тематику.
На стыке НФ и фэнтези написан роман Далии Трускиновской "Аметистовый блин". Автор работала в хорошо знакомом ей пространстве фантастического детектива, продолжая традиции, начатые в мистическом "Демоне справедливости" и "альтернативно-исторических" "Секундантах". В принципе же "Аметистовый блин" по своей поэтике наиболее близок ироническим детективам Хмелевской и Донцовой. В его центре группка комичных, чуток придурковатых героев, гоняющихся за таинственным артефактом, способным исполнять наиболее потаенные человеческие желания. Трускиновская с грустной иронией анализирует тип нового героя времени, культуриста-качка, не способного ни на романтические порывы, ни на контакт с Чудом, Неведомым. Герой решительно захлопывает приоткрывшуюся было ему дверь в параллельный мир, не будучи в состоянии найти для Неведомого место в традиционной шкале человеческих ценностей. Что ж, вздыхает Трускиновская, каждый выбирает по себе. Ох, уж эти мужчины…
Зато в "чистой" фэнтези женщины во многом стали законодательницами мод. Собственно, и в фэнтези достаточно случаев, когда наши дамы идут проторенными дорогами, используют антураж, сюжетные ходы, стиль, - одним словом, формат, - созданный прежде. Это может обеспечить им понимание читателей и, в большинстве случаев, благосклонное отношение издателей. Но дальше первооткрывателей с подобного трамплина не прыгнуть…
Отечественному потребителю фэнтези, например, отлично известна ее детективная разновидность. Глен Кук и Макс Фрай дали крепко сработанные образцы для подражания. Так вот, если инфантилизм, содержащийся в романах Макса Фрая счесть недостаточно концентрированным и, что называется, "повысить процент", получится роман Полины Греус "Дело о проклятых розах". Это первый выпуск свежей саги об очередном магически-магоборческом детективном агентстве, в котором работает герой (в данном случае - героиня) с психологией человека, абсолютно принадлежащего современному российскому социуму, притом чрезвычайно гордого процессом собственного взросления.
"Славяно-киевскую", т.е. написанную на условно отечественном материале, ветвь фэнтези представляют Ольга Григорьева, Мария Семенова и Галина Романова. Первая и вторая писательницы создали сравнительно немного текстов. Перу Григорьевой принадлежат четыре романа: "Колдун", "Ладога", "Берсерк", "Найдена". Классическими образцами "славянского фэнтези", принесшими автору небывало шумный, но, впрочем, во многом заслуженный успех, стали три романа Семеновой о могучем богатыре Волкодаве: "Волкодав", "Право на поединок", "Истовик-камень". Особенной "плодовитостью" отличается Галина Романова, опубликовавшая уже восемь полновесных романов: "Дороги богов", "Золотые рога Даждя", "Легенда о Велесе", "Обретение Перуна", "Властимир", "Странствия Властимира", "Застава", "Чужие цепи".
В принципе, "славянское" фэнтези в плане поэтики мало чем отличается от традиционной героико-сказочной фантастики. Та же бесконечная борьба Добра и Зла, поединки черных и белых магов или богов, между которыми затесались несколько людей, используемых вышними силами в каких-то одним их ведомым раскладах. Порою люди ведут себя словно марионетки, повинуясь законам Судьбы, Рока. Иногда же они бунтуют против своих благодетелей, создавая собственные миры или королевства. Единственной разницей между "славянским" и "европейским" фэнтези являются имена нечистой силы. Вместо традиционных гоблинов, фей, ундин, троллей, орков и эльфов в "славяно-киевских" романах проказят более привычные для русского человека лешие, домовые, кикиморы, водяные, русалки, кот Баюн и пр. Да еще попытки стилизации авторов под древнерусский язык: "Поздорову ли будешь, друже?", "Камо грядеши, человече?". Иногда встречаются попытки создать историко-мифологические романы на базе древнеславянской мифологии по типу того, что сделали в ряде своих произведений Олди с Валентиновым. Галина Романова создала цикл "Сварожичи", где главными действующими лицами стали боги языческого пантеона восточных славян: Перун, Даждьбог, Велес. Такой эксперимент вряд ли можно считать удачным, т.к. материала о русском язычестве сохранилось гораздо меньше, чем от греческой или древнеиндийской мифологии. Построения автора "Сварожичей" представляются весьма наивными и неубедительными, хотя главные герои цикла вышли довольно милыми и симпатичными.
В Московской Зоне появилось неизвестное существо – сверхбыстрое, сверхсильное и смертельно опасное. То ли человек, то ли мутант – информация отсутствует. Известно только, что оно легко убивает опытных сталкеров, а само практически неуязвимо. И именно с этим монстром придется столкнуться проводнику научных групп военсталкеру Тиму и его друзьям – всего лишь слабым людям…
Многим хотелось бы переделать историю своей страны. Может быть, тогда и настоящее было бы более уютным, более благоустроенным. Но лишь нескольким энтузиастам выпадает шанс попробовать трудный хлеб хроноинвэйдоров – диверсантов, забрасываемых в иные эпохи. Один из них попадает в самое пекло гражданской войны и пытается переломить ее ход, обеспечив победу Белому делу. Однако, став бойцом корниловской пехоты, отведав ужаса и правды того времени, он все чаще задумывается: не правильнее ли вернуться и переделать настоящее?
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.
Молодой сталкер Тим впервые в Зоне. И не удивительно, что его стремятся использовать как отмычку циничные проходимцы. Но удача новичка и помощь таинственного сталкера-ветерана помогают Тиму выйти невредимым из смертельной передряги. Итак, Тим жив, но вокруг него — наводненная опасными мутантами Зона, Зона-людоед, Зона-поганка… Сможет ли Тим выжить? Сумеет ли выполнить важную миссию в составе группы эскорта?
Федор Иванович занимает особое место в ряду русских монархов. Дело не только в том, что он последний представитель династии, правившей Россией более семи столетий. Загадка царя Федора не давала покоя ни его современникам, ни позднейшим историкам. Одни видели в нем слабоумного дурачка, не способного к управлению страной. Для других (и автор книги относится к их числу) царь Федор Иванович — прежде всего святой, канонизированный Русской церковью, а его внешняя отгороженность от власти — свидетельство непрестанного духовного служения России.
Елена Хаецкая (автор) публиковала эти записки с июня 2016 по (март) 2019 на сайте журнала "ПитерBOOK". О фэнтэзи, истории, жизни...
Обзор советской научно-фантастической литературы за 1961 год. Опубликовано: журнал «Техника — молодежи». — 1961. — № 12. — С. 14–16.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рецензия – первый и единственный отклик Белинского на творчество Г.-Х. Андерсена. Роман «Импровизатор» (1835) был первым произведением Андерсена, переведенным на русский язык. Перевод был осуществлен по инициативе Я. К. Грота его сестрой Р. К. Грот и первоначально публиковался в журнале «Современник» за 1844 г. Как видно из рецензии, Андерсен-сказочник Белинскому еще не был известен; расцвет этого жанра в творчестве писателя падает на конец 1830 – начало 1840-х гг. Что касается романа «Импровизатор», то он не выходил за рамки традиционно-романтического произведения с довольно бесцветным героем в центре, с характерными натяжками в ведении сюжета.
Настоящая заметка была ответом на рецензию Ф. Булгарина «Петр Басманов. Трагедия в пяти действиях. Соч. барона Розена…» («Северная пчела», 1835, № 251, 252, подпись: Кси). Булгарин обвинил молодых авторов «Телескопа» и «Молвы», прежде всего Белинского, в отсутствии патриотизма, в ренегатстве. На защиту Белинского выступил позднее Надеждин в статье «Европеизм и народность, в отношении к русской словесности».