Кыся - [13]

Привалился я так (с понтом) ласково к ноге «моего» мужика, присел скромнененько на хвост, даже муркнул чего-то, мужик и растаял. Только нагнулся, хотел в умилении погладить меня (чего я, кстати, не перевариваю!), я ка-а-ак со всех четырех лап сигану вверх — прямо с железного пола в кабину на водительское сиденье! А это метра два с лишним в высоту…

Они оба так и ахнули. Бросились тушонку открывать, котлетки куриные домашние распаковывать, колбаска такая, колбаска сякая, «мой» литровый пакет молока откуда-то приволок… Гуляй, Мартын, во все завертки!

Разные имена, клички мне придумывают, потрогать норовят…

Ну, я особенно морду не стал воротить. Я, слава Богу, тоже не пальцем деланый, как говорит мой Шура Плоткин. Тоже знаю, где, как говорится, лизнуть, а где и тявкнуть.

Выпили они за меня вдвоем две бутылки коньяка, закусывали вместе со мной — что я, то и они. Из их трепатни я понял, что мы плывем по Балтийскому морю в Германию. А уже оттуда — кто куда. Мы с «моим», вроде бы, потом через всю страну в какую-то Баварию поедем. А тот, который во мне Кота признал, Лысый, вместе с нами только до Нюренберга.

Тут подошло время их ужина. Они все прибрали, оставили мне на полу кабины молока в плошке, приспустили стекла для свежего воздуха и заперли меня. Чтобы я никому из команды теплохода на глаза не попался.

А то начнутся расспросы — чей Кот, что за Кот?! Откуда? Почему на него документов нет? Куда смотрел санэпидемконтроль? Вечно с этими бывшими «совтрансавтовскими» водилами всякие заморочки! Они теперь на частные фирмы молотят, валюты у них немеряно, так они совсем оборзели — своих Котов за границу отдыхать возят! И пошло, поехало…

Так что ты, Кыся-Барсик-Мурзик, уж лучше в кабине посиди, не отсвечивай. Дрыхнуть можешь, где хочешь: хоть здесь на сиденьях, хоть в подвесную коечку забирайся. Вот тут, за занавеской… Ну, а уж если я какую бабу там наверху заклею и в машину приведу — не обессудь, извини-подвинься, я тебя с коечки обратно на сиденье ссажу… А то в каюте мы из экономии по двое, и многие бляди, особенно иностранные, при постороннем не желают, суки. Приходится в кабины своих грузовиков водить. А я тебя потом, Мурзик-Барсик-Кыся, ночью в сумке на палубу вынесу и море покажу… Так что ты, Кыся, не боись — одиночество тебе не грозит.

И ушли.

Вообще-то, они еще что-то говорили, и на какую-то долю секунды мне вдруг показалось, что от низкорослого крепыша с лысиной, который во мне Кота признал, (видать, с пережору причудилось) идет слабенький такой запашок кокаина. От его куртки и штанов. Да, нет… Не может быть. Скорее всего — причудилось…

* * *

Меня от обжорстаа (полагаю, на нервной почве — денек-то был ой-ой-ой!) так раздуло, что я и впрямь стал похож на беременного. Лежу на сиденьи, отдышаться не могу. Мысли всякие лезут…

Шура Плоткин из головы не выходит. Ну, вернется Шура из Москвы, эта дуреха, которую он оставил за мной присматривать, скажет ему, что меня уже несколько дней нет дома, что телефон не работает. Хорошо, если у него приняли в Москве рукопись… А если не приняли? И меня дома нет. И телефон не работает. Что тогда? Ну, трахнет он разок для порядка эту любительницу Кошачьего хека и телефонных разговоров, даст денег на таксярник и отправит восвояси. И сядет меня ждать. И еще пару дней будет спокоен. Я его приучил к этому. Я иногда дня три-четыре гуляю, и Шура не нервничает. Он про меня все знает и не волнуется. Жру я во время таких загулов обычно в шашлычной нашего районного Торгового центра — меня там знают, как облупленного. По помойкам я не лазаю, крыс не ловлю. Меня от одного их запаха тошнит…

Правда, однажды дохлая крыса сослужила мне прекрасную службу! Я был в трехдневном загуле, почти ничего не жрал, трахался, как сумасшедший, и пару раз подрался — со своими Котами сцепился и с какой-то посторонней Собакой. Да так, что потом пришлось в котельной Торгового центра чуть не сутки отлеживаться! Не идти же домой в таком виде. С Шурой же худо будет…

И мой приятель, бесхвостый Бродяга, снова принес мне дохлую крысу подкрепиться. Все надеялся приучить меня к ним. А во втором этаже Торгового центра — шашлычная. И из нее пахнет — обалдеть можно!..

Я, когда немного оклемался, взял эту дохлую крысу, поднялся с ней в Шашлычную со стороны кухни, аккуратненько проскользнул в какой-то их предбанник, положил крысу перед собой и сел.

Бежит мимо молодая девка в черном клеенчатом переднике чуть ли не на голое тело, тащит гору грязной посуды. Увидела дохлую крысу, как заорет на всю шашлычную! Кухня сбежалась на крик, кладовая, разделочная, посудомойка… Даже шеф-повар Сурен Гургенович. Даже два бандита, которые охраняли эту шашлычную, и то прибежали с пистолетами в руках. Картинка маслом!

Все столпились вокруг меня и дохлой крысы, ахают, руками машут, а я сижу себе так невзрачненько, головку опустил, умываюсь, усы лапой разглаживаю, дескать, «Что вы… Какие пустяки. Не извольте беспокоиться — я для вас всех крыс в мире переловлю…»

Сурен Гургенович так задумчиво говорит:

— Значить, у нас появились крысы… Значить, может приехать санэпидстанция… Значить, все посыпют ядохимикатами, а нас закроют… Или возьмут с нас столько долларов, что мы потом кровью кашлять будем.