Квинтовый круг - [22]
Сдерживаемые все это время тренированной волей отчаяние и смертельная нечеловеческая тоска навалились на него с такой силой, что Дэвису казалось, он сходит с ума. Лица сыновей, белый шлейф ракетного следа, тянущийся с неба к всплывающей субмарине, исчезающие в невидимом пламени огромные здания столицы – стали для Дэвиса повседневной явью.
Дэвис запирался в кают-компании, зашторивал окна, словно боясь, что кто-то нарушит его уединение и, уставившись невидящими глазами в пустоту, неподвижно часами сидел в кресле. Он пробовал пить, но непривычный к алкоголю организм выталкивал все наружу. Дэвиса сильно мутило и рвало, но наступающее забытье как-то помогало пережить эти страшные дни.
Наконец, он снова взял себя в руки. Это была вспышка деятельной неукротимой энергии. Дэвис запустил все шестьдесят зондов, тщательно обшаривая каждый клочок земли, которой оставалось не так много: расплавившиеся тысячелетние льды Севера и Антарктиды – почти три четверти суши. В мире не оставалось никаких цветов, кроме серого, черного и их оттенков. Солнце светло-серым пятном проглядывало сквозь зыбкую пелену и тускло высвечивало проплешины горных хребтов, возвышающихся угловатыми глыбами над сумеречной толщей грязно-зеленой воды. Иногда телеобъективы выхватывали закопченные разметанные по поверхности остатки строений, где все, что может гореть, уже сгорело и превратилось в прах, и только сплавившиеся груды бетона напоминали о том, что здесь когда-то была жизнь.
Однажды на экране появился город, почти нетронутый разрушениями. Здания, замершие автомобили на улицах и даже деревья, хотя и без листьев, казались невредимыми. Дэвис опустил зонд до пятисот метров и, когда стало явственно различимым все, что было внизу, он понял, что город так же мертв, как и все остальные, что он видел раньше. Повсюду грудами и поодиночке лежали тела тех, кто владел этими невредимыми автомобилями и когда-то жил в домах, в которых даже не было выбито ни одного стекла.
Останьтесь кто-нибудь в живых! Хоть кто-нибудь! Бог, яви чудо, ты ведь всемогущ!..
Он вдруг подумал, что кто-нибудь мог отсидеться в бомбоубежище и, возможно, находится там и сейчас. Дэвис ухватился за эту мысль, стараясь подавить голос рассудка, который неумолимо отвергал ее. В свое время военные предвидели такую возможность и вместе с нейтронными и кобальтовыми бомбами запускали серии инфразвуковых, уничтожающих подземные убежища противника.
Дэвис включил на зонде звуковой сигнал и каждые полчаса давал сигнальную ракету. Неподвижно повисший над крышами аппарат пять дней заполнял окрестности непрерывным воем сирены, распарывая время от времени вязкую багровую полутьму вспышками магниевых ракет. Потом зонд улетел – услышать в городе его уже никто не мог.
Дэвис еще раз поглядел на флаг с изображением знаменитого мышонка и зашагал к пальмовой роще, где за взгорком у ручья пестрели разноцветными пластиковыми крышами живописные дома, построенные в форме туземных бунгало – каждый с широкой открытой верандой, увитой плющом, и маленьким декоративным садом. Покатые дорожки, выложенные из красного кирпича, разрезали на правильные секторы идеально подстриженную зелень травы. Они вели к стеклянному двухэтажному бару посреди поселка и открытой киноплощадке с широким полукруглым экраном и рядами низких оранжевых кресел, поле для гольфа и теннисные корты находились чуть дальше, за рощицей кокосовых пальм. Здесь же были оборудованы бассейны с искусственным насыпным пляжем из мелкого ярко-желтого песка, стояли шезлонги и кабинки для переодевания. Такой же насыпной пляж окаймлял пологий берег маленького почти игрушечного озера с наклонявшимися над водой ивами и плетеными беседками возле деревьев. У бетонированного пирса покачивались с полдесятка голубых прогулочных лодок и несколько водных велосипедов, среди них два детских.
Дэвис пересек цепочку своих вчерашних следов и присел на бетонную тумбу, к которой привязывались лодки. В изумрудной прозрачной воде, над песчаным с вкраплениями мелких ракушек дном, медленно проплывали вуалехвосты. Рыбы в озере было много, ее специально развели по указанию президента, большого любителя рыбной ловли. Вуалехвост заплыл в тень, отбрасываемую Дэвисом, и остановился, слегка пошевеливая хвостом. Дэвис пошарил под ногами в поисках камешка, чтобы вспугнуть рыбу, но пирс, добросовестно подметаемый киберами каждый день, был идеально чист.
Сколько ему существовать, этому озеру? Как и всему этому роскошному, почти сказочному острову, на котором все предусмотрено для жизни трехсот избранных людей империи, которых мучительно долго ждал Дэвис и которые так и не появились. Он помял в пальцах сигарету, но закуривать раздумал и швырнул сигарету в свою колыхающуюся тень. Раскрашенный в петушиный цвет вуалехвост испуганно шарахнулся и понесся назад, в тихую прохладную глубину. Это произошло в субботу. Дэвис сидел в боевой рубке, пил консервированное пиво и слушал, как автопередатчик взывает в пустоту:
– Дэвис Дотт, вызываю оставшихся в живых людей. Отзовитесь! Мои координаты… Я, Дэвис Дотт…
Фраза повторялась каждые две минуты, и отчаяние последнего человека на Земле выплескивалось в бесстрастном голосе машины, терпеливо ожидавшей ответа. И он прадед. Почти через два года одиночества.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Увидите этого старичка, ни в коем случае к нему не подсаживайтесь. И уж тем более не вздумайте жаловаться ему на свои житейские горести. Выслушает, посочувствует и так поможет, что мало не покажется. От автора: Был у меня друг Петя. Совершенно феерический человек: озорник, мистификатор, временами просто хулиган. Жить без него так тоскливо, что время от времени я сочиняю рассказы про Петю. Истории, разумеется, вымышленные, но характер, поверьте, подлинный.
«Оставь надежду, всяк сюда входящий!»Эти вселяющие ужас слова на вратах Ада — первое, что суждено увидеть душам грешников на том свете. Потом суровый перевозчик Харон загонит души в ладью и доставит на тот берег реки мертвых. Там, за Ахероном, вечный мрак, оттуда нет возврата… И тем не менее, герой повести Евгения Лукина ухитряется совершить побег из Ада и прожить еще одну короткую, полную опасностей жизнь.Награды и премии:Интерпресскон, 1996 — Средняя форма (повесть);Бронзовая Улитка, 1996 — Средняя форма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Все готово к бою: техника, люди… Командующий в последний раз осматривает место предстоящей битвы. Все так, как бывало много раз в истории человечества. Вот только кто его противник на этот раз?
Археолог Семён Карпов ищет сокровища атанов — древнего народа, обладавшего высокой культурой и исчезнувшего несколько тысячелетий тому назад. Путь к сокровищу тесно связан с нелогичной математикой атанов, в которой 2+2 в одном случае равняется четырём, в другом — семи, а в третьем — одному. Но только она может указать, где укрыто сокровище в лабиринте пещер.
На очень похожей на Землю планете космолингвист встретил множество человекоподобных аборигенов. Аборигены очень шумны и любопытны. Они тут же принялись раскручивать и развинчивать корабль, бегать вокруг, кидаться палками и камнями. А один из аборигенов лингвисту кого-то напоминал…
Американцы говорят: «Лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным». Обычно так оно и бывает, но порой природа любит пошутить, и тогда нищета и многочисленные хвори могут спасти человека от болезни неизлечимой, безусловно смертельной для того, кто ещё недавно был богат и здоров.
Неизлечимо больной ученый долгое время работал над проблемой секрета вдохновения. Идея, толкнувшая его на этот путь, такова: «Почему в определенные моменты времени, иногда самые не гениальные люди, вдруг, совершают самые непостижимые открытия?». В процессе фанатичной работы над этой темой от него ушла жена, многие его коллеги подсмеивались над ним, а сам он загробил свое здоровье. С его больным сердцем при таком темпе жить ему осталось всего пару месяцев.
У Андрея перебит позвоночник, он лежит в больнице и жизнь в его теле поддерживает только электромагнитный модулятор. Но какую программу модуляции подобрать для его организма? Сам же больной просит спеть ему песню.