Квинт Лициний 2 - [6]
— Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную, — промурлыкал я, — настоящему индейцу завсегда везде ништяк!
В теплом и сухом воздухе разливался тонкий аромат спелых яблок, и как-то сама собой пришла чуть кружащая голову истома. Прикупил кефир и свердловскую слойку, а затем привольно расположился прямо на траве под старой дуплистой грушей. Первой в ход пошла хрустящая, посыпанная сладкой крошкой корочка, а затем я принялся слой за слоем разматывать и отправлять в рот ажурный, слегка промасленный слоёный мякиш. Эх, сейчас бы сверху чашечку капучино еще… Хорошо-то как… Еще найти бы побыстрее объект, иначе я тут зависну. И что тогда, ночевать под кустом?
Я пошатался по Новошахтинску еще с часок, заглядывая в запланированные для осмотра места. Нигде нет. Его жену с детьми на улице видел, а в квартирке на звонок никто не откликнулся. В училище не нашел. На спортгородке тоже нет. Гараж заперт. Где же оно бродит?
Не смотря на неудачу поисков, на меня навалилось какое-то пофигистическое состояние.
"Наверное, откат после московских эскапад", — лениво подумалось мне.
Вроде должен волноваться, мандражить, ан нет. Под деревьями, в прозрачной тени воздух был подобен парному молоку, и я плыл в нем как в море блаженства, периодически выныривая в пятна солнечного света.
Впрочем, все заканчивается.
— Эй, — с надрывом окликнул меня тонкий голосок, — пацан, десять копеек дай!
Я вышел из нирваны и оглянулся. Позади, метрах в трех, задиристо скалясь, стоял сопляк лет двенадцати. За ним в скверике сидела, внимательно наблюдая, напружиненная троица примерно моего возраста.
"Понятно… Надо ломать им сценарий. Неохота ни махаться, ни бегать от них по городу. Заодно, может, что на косвенных прокачаю".
— Пошли, — бросил я мелкому задире, на ходу пытаясь определить в тройке лидера.
Справа сидел крупный лобастый парень. Рыхловат и трусоват. Да и глуповат, похоже. Нет, не он. Чуть улыбаюсь, увидев выглядывающие из-под эластика треников белые носки. По центру, увидев мою ухмылку, напрягается жилистый. Этот в драке может быть опасен – возможно, знает бокс. Ага! Жилистый вопросительно посмотрел на жгучего брюнета, что слева. Суду все ясно. Встречаюсь с цепким и умным взглядом. Нет, этому драться в лом, но ритуал… Чужой на районе…
— Какие люди, боже праведный, сидят на корточках в подъезде! Нет ничего на свете правильней их пониманья дружбы, чести, — с ходу польстил я компании и протянул руку старшаку. — Привет, пацаны. Поможете?
Брюнет на мгновение замер, раздумывая, потом пожал руку. Приподнял бровь, как бы говоря "это еще ничего не значит", сплюнул шелуху, и спросил с ленцой:
— Я тебя тут не видел. К кому приехал, с какого района?
Я непринужденно расположился на скамейке напротив, не торопясь разыскал в сумке кулек с карамелью "Мечта" и протянул:
— Угощайтесь. Не знаю я ваших районов…
Кулек подвергся разграблению, а жилистый, нагло глядя мне в лицо, взял сразу три. Я тоже хрустнул сладковато-кисленькой карамелью и сгенерировал версию:
— К Ваське приехал, закорефанились летом на практике. Он на сварщика учится здесь.
— А-а-а… — протянул брюнет понимающе, — это с тридцать девятого училища, значит. А с какой группы?
— А фиг его знает… — и я осторожно прозондировал, — знаю, что классного "Антенной" зовут, учитель русского.
Парни заржали.
— Карманный бильярдист! Есть такой… У нас огороды рядом, на Красной горке. Каждый вечер там копается, придурок.
Это я удачно присел!
Как говорил Штирлиц, запоминается последнее, поэтому я еще с полчаса протрепался с парнями. Рассказал несколько анекдотов про Штирлица, потом сравнили "Роллинг Стоунс" и "Лед Зеппелин", поспорили кто круче, Ричи Блэкмор, Дэвид Гилмор или Эрик Клептон, посожалели о смерти Элвиса Пресли. Когда я собрался уходить, брюнет сказал:
— Если с Тельманки кто встретит, говори, что с Цыгой ходишь.
— Тельманка?
Он неопределенно взмахнул рукой:
— Шахта тут имени Тельмана, видишь – вон террикон? Район вокруг – Тельманка. Вон там – кировцы. У кинотеатра "Волга", — еще один указующий жест, — волгари. В ту сторону – южный. А там – "Израиль".
— А тех так за что?
— Не знаю… — он ловко цыкнул между зубов. — Повелось.
К Красной горке, одному из старых терриконов за южной окраиной, я вышел через полчаса, когда в ложбинах уже повис плотный сумрак, а в недалеком пруду начали, захлебываясь, орать лягушки. И почти сразу впереди нарисовалось нужное мне тело, с ведром картошки в одной руке и лопатой в другой.
Я крутанул головой, оглядываясь. Безлюдная дорожка длинной дугой пролегала промеж двух заросших холмов, по бокам – плотные ряды лозняка. Идеально.
Опустил руку в сумку и нащупал мгновенно вспотевшей ладонью рукоять кинжала. Во рту пересохло, в глазах чуть зарябило.
"Так, только прямой хват, это будет не самооборона. Все должно решиться за один укол, — думал я, глядя сквозь уже близкую цель. — Сзади в печень, потом сразу в горло. Режик в пруд, переодеться и на автобус в Ростов, на ночной поезд".
Я чуть посторонился, пропуская, и взглянул ему в лицо. Простое любопытство. Неужели действительно ничего такого не увижу в глазах?
Не увидел.
Мы разминулись на шаг, и я, резко крутанувшись, попытался насадить его на лезвие. Он, как оказалось, действительно обладал животным чутьем и ловкостью обезьяны. Непостижимым образом уловив мой выпад, сумел изогнуться так, что клинок вошел в правый бок от силы сантиметра на три, а мой второй выпад вслед и вовсе пропал втуне.
Может ли один человек преодолеть инерцию исторического процесса? Можно ли было спасти СССР? А коммунизм? Один попаданец решился… Холодная весна 1977 года и восьмиклассник ленинградской школы в триллере «Спасти страну». 25.10.2013 – завершена первая книга.
Книга закончена (минимальная редактура возможна). Будет опубликована и озвучена под названием "Спасти СССР. Манифестация".
Андрей Соколов «попал», пусть и по собственному желанию... Он сделал первые ходы, и теперь его ищет и КГБ и ЦРУ (он слишком, слишком много знает…), а еще Комитет партийного контроля и лично «дорогой Леонид Ильич». Андрей хочет спасти СССР. А еще он хочет просто жить — на свободе, жизнью обычного советского подростка. Удастся ли ему совместить несовместимое? Удастся ли изменить Историю по-крупному? Он смог прижиться. Теперь пришло время действовать... Андрей Соколов на переломе времен… переломе, который он совершает сам.
Случайная – или не совсем? – встреча с попутчиком в поезде, разговор за рюмкой, оживленный спор… Может ли один человек, если вернуть его в прошлое, изменить историю хотя бы одной страны, обладая всеми знаниями сегодняшнего дня? «Я бы взялся, да кто ж предложит», – говорит Андрей Соколов, наш современник. «Вот прямо так бы все бросил и взялся?» – не верит попутчик. …И вот Андрей оказывается в конце семидесятых, в своем собственном теле восьмиклассника ленинградской школы. Конкретных задач перед ним никто не ставил, инструкций не давал.
"Лето у Томы прошло насыщенно, - сухо констатировала Яся, - под его конец она влюбилась. И не в тебя."Квинт Лициний 2.
Писатель-фантаст Михаил Евгеньев видел сны о жизни чародея Костóнтиса. В один из дней маг оказался в другом мире, а сам Михаил вынужден был принять управление телом на себя. С тех пор его звали Мих-Костóнтис. Вселенец в попаданце оказался на иной планете, где люди до сих пор воевали холодным оружием. Тут имелись порталы, через которые иногда приходили демоны. Для того чтобы выжить в непростых условиях, Михаилу пришлось вспомнить то, чему его учил постановщик трюков каскадеров и не только он…
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
История Хенга, сотника Ханьской империи эпохи Древнего мира, начавшего жизненный путь крестьянином. Хенг не подозревает о своих скрытых способностях, но однажды становится одним из участников большой Игры под названием «Останется только один». Но не всё просто и очевидно. Обычный житель Древнего мира поверил бы в стандартную байку для новых Игроков, но не двуживущий — редкий участник Игры. Он докапывается до правды и не собирается играть по правилам Игры, но на его мнение всем фиолетово…