Квест - [33]

Она ничего не сказала, лишь посмотрела — с сожалением, а может быть, с жалостью. Он толком не разобрал.

Айзенкопф же воскликнул:

— Послушайте, Норд, который день наблюдаю за вами и всё не возьму в толк, почему вам доверили участие в этом сверхважном деле? Да еще назначили начальником! Раз вы такой чистоплюй, сидели бы в лаборатории, писали научные статьи. Не понимаю!

— И тем не менее начальник я, — отрезал Гальтон. — А вы будете выполнять мои приказы. Ясно?

— Ясно. — Голос биохимика был скрипучим, недовольным. — Но вы же понимаете, что отпускать его нельзя. Передать полиции — тоже. Это сорвет миссию.

Зоя снова произнесла, как заклинание:

— Миссия не должна быть сорвана. Ни в коем случае.

Все замолчали. Норд понимал, что они правы. Какой же выход?

— Вот что. — Айзенкопф открыл свой чемодан и зазвенел какими-то склянками. — Я не буду его убивать. После допроса я вколю ему тройную дозу препарата. Он не умрет, но рациональная зона мозга будет перманентно нейтрализована.

— Вы превратите его в идиота? Это еще чудовищней!

— Гальтон, послушай, — тихо сказала Зоя. — Этот чекист — изувер и убийца. Разве тихий, безобидный идиот хуже, чем изувер и убийца?

В нерешительности доктор оглянулся на человека, чья судьба сейчас решалась, и увидел, что тот очнулся. Взгляд розоватых глаз был полон ужаса.

— Лучше убейте! — хрипло сказал альбинос. — Чик и готово. Не надо уколов!

Биохимик подошел к нему с шприцем в руке, ладонью зажал рот.

— А это, товарищ, не тебе решать.

Чекист замычал.

— Пусть говорит, — велел Норд.

Немец убрал руку.

— Я все вам расскажу. Я буду работать на вас!

Вот это уже был разговор. Доктор подал Айзенкопфу знак: не мешайте.

— Что ж, проверим. В чем конкретно состояло ваше задание?

— Уничтожить командира диверсионной группы, — с готовностью, даже с поспешностью ответил белесый. — По возможности без шума. Вы не должны пересечь советскую границу. Чего бы это ни стоило.

Кажется, он действительно был готов к сотрудничеству. Следующие три вопроса прозвучали одновременно.

Княжна спросила:

— Откуда вы о нас узнали?

Айзенкопф:

— На какой стадии находятся работы по экстракту гениальности?

Гальтона же интересовал вопрос более практический:

— Какое именно учреждение разрабатывает формулу гениальности?

Пленник не знал, кому отвечать. Он обвел всех троих глазами.

— Я знаю. Я много чего знаю. Я не простой исполнитель. Я — эмиссар Коминтерна[33] ответственный сотрудник Разведупра.[34]

— Он лжет! — воскликнула Зоя, но замолчала.

О Коминтерне доктор Норд слышал — это «Коммунистический интернационал», международная революционная организация, управляемая и финансируемая из Москвы. Но что такое «Разведупр»?

— Разведупр?

— Советская военная разведка, — объяснила Зоя. — Только врет он. Он из ГПУ[35] из политической полиции. Разведуправление Красной Армии сывороткой гениальности не занимается, это нам хорошо известно.

«Кому это нам? — подумал Гальтон. — Мне, например, нет». Не в первый раз у него возникло ощущение, что он проинформирован о предстоящей операции хуже, чем подчиненные.

— Я не вру! — Альбинос нервно облизал губы. — Разведупр своим сотрудникам при выполнении загранзаданий мандатов не дает, а насчет Коминтерна… Оторвите подметку моего правого штиблета.

Айзенкопф нагнулся, снял с протянутой ноги ботинок. За подметкой, в самом деле, оказался сложенный листок тонкой промасленной бумаги. На ней лиловыми буквами был напечатан убористый текст по-немецки.

— «Предъявитель сего является полномочным представителем Центра категории ХХХ», — быстро прочел вслух биохимик. — Больше ничего, только печать, число, подпись Мануильского[36] секретаря бюро Исполкома. Три креста — это высшая степень полномочности, присваивается как минимум инспекторам бюро. Приказы обязательны к исполнению для всех ячеек Коминтерна.

Убедившись, что документ произвел впечатление, чекист заговорил уверенней:

— Давайте так. Я вижу, вопросов у вас много. Диктуйте, я их запишу. Отвечу письменно. Так выйдет полнее. К тому же верная гарантия, что я никуда от вас не денусь. У нас предателей не прощают. Никогда.

— Это правда, — подтвердила Зоя. — ГПУ охотится за перебежчиками по всему миру. Если нужно — годами.

— Жалко превращать в идиота такого разумного молодого человека, — рассудительно заметил Айзенкопф. — Я отвяжу тебе правую руку. Пиши. А станешь дурить — шприц вот он.

Они с Нордом подняли стул вместе с пленным, перенесли к столу. Положили стопку бумаги. Придвинули чернильный прибор из малахита.

— Первый вопрос: сколько человек в твоей группе. Второй вопрос: кто вас встречает в Бремерсхавене. Третий вопрос… — Немец слегка ткнул чекиста в затылок. — Ты будешь записывать? Или все-таки предпочитаешь угодить в идиоты?

Эмиссар обмакнул стальное перо. Его пальцы подрагивали, на лист упала клякса. Тогда он взял длинную ручку крепче, в кулак. Его губы что-то прошептали.

— Что-что? — переспросил Гальтон.

— Сами вы идиоты, вот что! — заорал вдруг альбинос. — Да здравствует мировая революция!

И, перевернув ручку пером вверх, с размаху вогнал ее себе в глаз — до самого упора. Из-под кулака брызнула кровь пополам с чернилами. Самоубийца взвыл, заизвивался всем телом и вместе со стулом рухнул на ковер.